Я решил стать женщиной

— Ой, извините, ради Бога, — «Какой ужас!» — думала я, только позвонила и уже перепутала, как ее зовут. Я готова была провалиться сквозь землю. — Извините, мне только что продиктовали Ваше имя и отчество. Я, наверное, неправильно записал, извините:, - я бы, наверное, произнесла «извините» еще сотню раз, но добрая Елена Алексеевна смилостивилась:

— Ладно, ничего страшного. Что Вы хотели?

— Елена Алексеевна, — я произнесла ее имя с отчеством, тщательно выговаривая по буквам, я хотела реабилитироваться в ее глазах. — Елена Алексеевна, я хочу записаться к сексопатологу. Может быть, Вы порекомендуете кого-нибудь?

— Так-так-так, — пауза. — А по какому вопросу?

— У меня транссексуальные наклонности:

— Это как это? — неожиданно спросила она.

— Ну:, я чувствую себя женщиной. Я хочу записаться к врачу, который специализируется на этом вопросе:

— То есть, Вы хотите пол сменить?

— Ну, не совсем так. Я хочу просто проконсультироваться.

— А Вы какой номер набрали?

— 963-12-… - я назвала из своей записной книжки номер. — Я попала в другое отделение?

— Вы попали в квартиру. Набирайте внимательней номер: и не сходите с ума.

— Извините, — только сумела сказать я.

Я набрала внимательно еще раз этот номер. Весь возможный позор я уже пережила, звонила я поэтому абсолютно спокойная без малейших волнений.

— Здравствуйте, Елену Васильевну будьте любезны, — по новому кругу начала я.

— Здравствуйте, это я, — меня не послали на хуй, но голос этот был того самого охранника из центра репродукции на Иваньковском, я его безошибочно узнала. В этот раз он был женским, звучащим совсем по-другому, но это был именно тот голос того, стриженного ежиком собирательного образа всех наших ебанных совковых услуг.

— Мне телефон дала Андреева Наталья Юрьевна:

— А-а? Да, да, она мне звонила, — голос ее смягчился, но скудная порция уважения в ее голосе пролетела мимо меня, она предназначалась доктору Андреевой из соседнего отделения, мне же предназначались следующие слова, они меня уже торопили, я не укладывалась в десятисекундный норматив разговора с клиентом. — Так, и что Вы хотели?

-:она сказала, что Вы можете порекомендовать нужного мне врача и записать к нему.

— Да, пожалуйста. С какой проблемой Вы хотели обратиться, что мне записать?

— Ну, у меня не то, что проблема:

— Обращаетесь — значит, проблема.

— Ну, да, наверное, так. У меня транссексуальные наклонности:

— А? Значит, пишу — смена пола, — «смена пола» Елена Васильевна произнесла по буквам, уже записывая это в регистрационный журнал.

— Нет, пол я менять не хочу, — испугалась я. — Я хочу просто проконсультироваться:

— Вы чувствуете себя женщиной? — спросила Елена Васильевна уже с явным раздражением. Прямо поставленный вот так вот вопрос всегда ставил меня в замешательство. Кем я себя чувствую — я не знала. Для официальных случаев я давно выбрала мягкую обтекаемую формулировку — «у меня транссексуальные наклонности». Сказать, что я женщина или самой повесить себе ярлык «я транссексуалка», у меня никогда не поворачивался язык. Также как и называть себя в женском роде я чаще всего не могла, я чувствовала себя при этом как бы выпрашивающей одолжения, неполноценной и не заслуживающей этой оценки — «я женщина». Я иногда путалась в родах, но это бывало нечасто. Я могла с Катей свободно разговаривать об этом и пугать ее отрезанными пиписками: с другими нет.

— Ну, да, чувствую, конечно:, но я пока хочу только проконсультироваться.

— Чувствуете, значит, уже записала — «смена пола».

— Ну, не совсем так:

— Вы будете записываться или нет? Вы отнимаете мое время.

— Да, хорошо, запишите — «смена пола», — я решила не спорить, смена, так смена. — А к какому врачу Вы меня записали, — я спросила в надежде узнать по фамилии мужчина или женщина будет меня принимать, я уже боялась задавать лишние вопросы.

— Записала я Вас к Рузгис, — ответила мне любезная Елена Васильевна.

Тьфу, блядь, хуевый день, по фамилии ничего не поймешь, идти на прием опять к мужику мне не хотелось.

— Извините, Елена Васильевна, это мужчина или женщина?

— А Вам какая разница? — ну, вот, я не ошиблась, Елена Васильевна уже дословно цитировала своего братка-охранника. Почему все они, как с конвейера, так похожи друг на друга своим хамством. Почему я, как пациент, не могу узнать, кто меня будет принимать, в чём здесь военная тайна, блядь.

— Мне бы хотелось попасть на прием к женщине, мне так проще, — всё ещё мягким голосом обращалась я к уважаемой Елене Васильевне, про себя вставляя через каждое слово пятиэтажное нецензурное выражение. Пятиэтажное? Это описка! Небоскребы мата вырастали у меня на языке, готовые обрушиться на эту ебанную медсестру из психушки.