Я решился. Мы встретимся

   Санька трахал меня этим танцем, раздевал глазами, дразнил, как малолетнего щенка, доводя до острой грани почти оргазменного возбуждения. До тех пор, пока в моих штанах не стало столь тесно, что мне хотелось завыть и, плюнув на всё, преодолеть это невозможное расстояние, на котором мучительно держал меня Санька. Схватить его за руку, собрать в хвост длинные влажные от пота волосы и, намотав на кулак, впиться губами в этот вызывающий дерзкий рот, который звал меня. Лёгкими слагаемыми губ он прошептал моё имя и одно лишь предложение:

   - ХОЧУ ТЕБЯ!

   И внезапно до меня с какой-то чёткой феноменальной ясностью дошло, ЧТО всё это значит.

   И мне стало плевать на то, нормальный я или нет. Это стало абсолютно неважным и незначимым, без остатка исчезнув и растворившись в ритме зовущего страстного танца.

   А Санька просто подошёл ко мне и взял за плечо:

   - Пошли, - позвал он, на мгновение опалив меня дыханием своих губ, и я подчинился, не в силах отказаться от этого плена.

   Наши девчонки так и не поняли, куда мы делись, растворившись в толпе танцующих, выбираясь из прокуренного шумного зала.

   Голова была словно в бреду. Наверное, это и был бред. Мы вышли на улицу, Санька накинул на меня куртку, вызвал такси. Когда он успел ознакомиться с нашими номерами? Или побоялся, что я снова напьюсь?

   Я и был пьяным. Абсолютно трезвым и в то же время восхитительно пьяным, от какой-то мистической невозможности всего происходящего, от осознания того, что этот красивый бог может желать меня.

   "Я же натурал", - в последний раз подумал я, а потом мне стало ПОФИГ, потому что Санька сел со мной рядом и, пользуясь темнотой, положил руку мне на талию, слегка притянув к себе, касаясь бедром. По телу словно прошёлся тёплый и в то же время сладостно острый прилив, состоящий из сотен восхитительных мурашек.

   Мы не разговаривали, нам не нужны были слова. Мы сидели молча, играя в этот непонятный окружающим восхитительный язык взглядов и лёгких, словно случайных, прикосновений, прекрасно понимая, что происходит и в то же время оставляя друг другу какую то последнюю возможность ВЫЙТИ из этой игры.

   Я расплатился за такси. Кажется, у меня дрожали руки. Санька наблюдал за мной в лёгкой, какой-то грустной задумчивости.

   А затем, когда мы оказались в парадной, он просто подошёл и притиснул меня к стене, вжимая в своё тело и давая понять, что ЭТО уже не игра. Грань пройдена, и осталось сделать лишь последний шаг.

   Я сам потянулся к его губам, зарываясь руками в густые, пахнущие табаком волосы, шаря по гибкому жилистому телу, пытаясь стянуть с него одежду прямо на лестничной площадке. Санька принял правила игры, но в то же время позволил себе слегка вести и добавлять новые элементы. Целуясь со мной, он переместил нас в лифт, не отрываясь от меня, нажал на этаж.

   Лёгкая заминка возникла на входе, когда нужно было оторваться друг от друга и отрыть эту чёртову дверь. Честно говоря, я боялся, что как только мы отвлечемся, то уже не сможем повторить. Какая-то идиотская мысль, вызванная внутренним страхом перед тем, ЧТО я творю.

   Но Санька решил даже её. Впихнул мне ключи и, безжалостно развернув лицом к замочной скважине, обнял, приникая со спины и запуская ладони под рубашку, вытаскивая её из брюк. Целуя в шею, в ухо, в затылок, не забывая исследовать всё то, что ему досталось, целомудренно знакомясь с моим торсом без попыток куда-нибудь залезть. Но мне хватило и этого. Чёрт, я еле сумел открыть эту сволочную дверь! Когда мы ввалились в прихожую, у меня был такой стояк, что хотелось лезть на стену и трахать всё, что движется. Да и вообще, делать всё, что угодно, лишь бы это не прекращалось; для того, чтобы не надо было думать, ну хотя бы пока!

   А вот Санька меня удивил. Доведя до грани, отстранился и, поцеловав уже не взасос, легко, с какой-то необыкновенной теплотой сказал тихо:

   - А вот давай, мы сейчас разденемся, а потом серьёзно на здравую голову решим: хочешь ты этого или нет.

   "Офигительно, как быстро можно вернуть человека с небес на землю!"

   Мы разделись в полном молчании. Возможно, рядом с кем-то другим оно было бы напряжённым или давящим, но не рядом с Санькой. Во взгляде Саньки можно было утонуть, потому что он бы таким мягким, понимающим, всезнающим одновременно.

   Когда я сбросил ботинки и куртку, честно скажу, я передумал. И теперь мне было не по себе, но неловкость...

   Санька подошёл ко мне и слегка провёл рукой по моим волосам, улыбнулся ласково и поцеловал.

   - Пошли, чайку попьём, - он подмигнул, и я ощутил, как желание возвращается снова.

   - Какого чайку? - матернулся я хрипло. - После такого, Сань, я тебя хочу так, что членом можно гвозди забивать. Чёрт, никогда не думал что у меня на парня... - пробормотал я жалобно и потянул к нему лапы скорее инстинктивно, чем реально представляя, что именно я хочу с ним сделать.

   - Ого, какой гвоздь! - Санька, плотоядно ухмыльнувшись, провёл рукой по моей ширинке, слегка сжав то, что там обнаружил. Я застонал, подаваясь ему навстречу, втиснул в свои бёдра, машинально двигаясь телом, пытаясь "засосать" .