Я ревную тебя к звёздам (СИ)

-Ну и слава ... богу..,- вдруг запнулся на ровном месте мой наставник по перепалкам и продолжил уже покладисто и примирительно,- а то, ишь, умирать надумала.. Вылезай уж! И впрямь синяя вся.

Глава 2.

Слова пришли потом. Сначала появились ощущения, потом чувства. И первым был ужас. Он научил меня дышать и цепляться за то, что было под руками. Потом я принял в себя холод, одиночество и падение. Возвращение к осознанию себя было быстрым и болезненным. И только, когда я пришло сочувствие, преданность и привязанность существа несущего меня среди ветра, дождя и сверкающих молний, начали возникать слова. Возвращалась и память тела. Но чувство какой-то огромной потери продолжало терзать меня изнутри.

Громкий клёкот и яркая вспышка очередной молнии. Земля несётся внизу с огромной скоростью. Мелькают тени, и я чувствую, что существо подо мной теряет силы. Стремительно, неотвратимо. И вот уже полёт становится почти падением. Но мой Витре, я наконец вспоминаю имя преданного друга, выносит меня из грозового фронта. Молнии превращаются в удаляющиеся зарницы, и звуку грома, чтоб долететь до моего слуха, нужно всё больше времени.

Наконец, в нескольких метрах от земли, крылья вигоня почти выворачиваются из суставов, в последнем усилии, и он заваливается в бесконтрольное падение. Мы оба чувствуем удар. Меня выбрасывает из седла, и я, кубарем, влетаю в колючие кусты и на какое-то время проваливаюсь в беспамятство, успевая полностью прочувствовать боль от, рвущих моё тело, острых шипов.

Но я прихожу в себя первым. Ближайшие воспоминания кажутся ярче и как будто сочнее, чем те, что вернулись в меня из небытия и забвения. Те, напоминают рваную тряпку, всю зияющую громадными прорехами, выцветшую и поблекшую. И приходит понимание, что я не знаю кто я. Уже понимаю и осознаю, что в прошлой жизни, которую я хоть и не в полном объёме, но помню, были какие-то люди, близкие и не очень, которые любили меня и ненавидели. Но я почему-то не вижу ни одного лица в своих воспоминаниях. И не знаю какие чувства испытывал к тем, прежним, нежданно мной позабытым. И возвращается, рвущая сердце, боль потери и одиночества.

И она же возвращает первое воспоминание. Моё имя. Порхающее сердце бога.. Мама, зачем мне такое странное имя? Я просто Лами. И твоё лицо только серая тень. Я знаю, что тебя нет на этом свете и оставлю это на потом. Сейчас рядом страдает верная душа, которой я должен помочь. Тем более, что он, мой Витре, единственный, кого я вспомнил. И теперь уж точно не могу потерять.

Поднимаюсь, и понимаю, что кровь на коже присутствует, а ран нет. Совсем нет. Это так странно и пугающе, что в голове возникает острая боль. А потом воспоминание об источнике с чёрными водами. И источнике с водами радужными. И возникает догадка, что каждое воспоминание требует от меня сильного чувства или сильной боли. И я согласен платить.. Но не сейчас. Я снимаю, с большого израненного тела друга, всё лишнее. Седло. Поклажу. И начинаю действовать. Каждый предмет, который я беру в руки возвращает кусочек памяти телу. Поэтому я стараюсь отключить мысли, войти в рабочий транс, действовать механически, давая рукам вспомнить.

Я уже знаю кто я. Я лекарь. Умею возвращать жизнь, которая ещё не готова завершить путь. Мне достаточно прикоснуться к телу и я прикасаюсь к чувствам. Вот и ещё кусочек. Я эмпат.

Светает. Рваные тучи уносит ветер. Мокрая трава начинает благоухать. Раздаются первые робкие птичьи голоса. Потом бледнеют две луны, становясь тенями и розовеет равнина с редкими кучками кустарников и одинокими раскидистыми деревьями. Одно из них совсем не далеко. Я понимаю, что боги были к нам ещё благосклонны. Нас мог остановить не кустарник, пусть и колючий, но пружинящий, а узловатый ствол или могучая крона дерева чамлыбель. Его ещё называют радужным. Под, высыхающей и отваливающейся пластами, корой, находится древесина всех оттенков коричневого, зелёного и оранжевого.

Кора прекрасно годится для костра, а моего летуна надо согреть. И сварить ему отвар жакарана. Его светло-жёлтые цветы почти единственное растительное лекарство для вигоня. Кожу его спасли перья. Жёсткие и плотные. А вот удар мог повредить внутренности. Но кровотечения нет. Я чувствую. Только ушиб. И сильное физическое истощение. После ему потребуется еда. Много еды для восстановления сил. Мой лук был разобран и сложен в замшевый футляр. И он пережил падение без последствий. Придётся поохотится. Моя быстрая регенерация, похоже, тоже требует топлива.

Зверский голод и опасение, что обессиленный, как и я, вигонь не выдержит долго и сдастся, улетит в те небеса, где ждут его ушедшие предки, заставляют уйти ещё глубже в себя. Искать внутри то, что было отобрано чужой магией. Я уже и это смог понять. Но, видно, я слишком мало в своей жизни уделял внимание запретной магии. Отдавал предпочтение бесконечному многообразию лекарских направлений. Да и всему, что связано с природой. А ещё, точно помню, с нежитью. Зачем-то мне это было необходимо..