Я, робот

– Ну конечно! Загвоздка в том, что дурень не любит математику, а предпочитает душещипательные романы. Честное слово! Вы бы только видели, какую дрянь таскает ему Сьюзен: «Огненная страсть», «Любовь в космосе»…

– Доктор Кэлвин ни слова нам об этом не говорила.

– Ну, она еще не кончила его изучать. Вы же ее знаете. Она любит, чтобы все было окутано тайной. Пока она сама не раскроет главный секрет.

– Но вам она сказала?

– Да вот, как-то разговорились… Я эти дни часто ее вижу. – Он широко открыл глаза и нахмурился. – Слушайте, Богги, вы ничего странного за ней не замечали в последнее время?

Богерт расплылся в усмешке:

– Она стала красить губы. Вы это имеете в виду?

– Черта с два! Это само собой – губы красит, глаза подводит и еще пудрится. Ну и вид у нее! Но я не о том. Никак не могу точно этого определить. Она говорит так, словно она очень счастлива…

Он задумался и пожал плечами.

Богерт позволил себе плотоядно оскалиться. Для ученого, которому уже за пятьдесят, это было неплохо исполнено.

– Может быть, она влюбилась.

Эш опять закрыл глаза.

– Вы сошли с ума, Богги. Идите и поговорите с Эрби. Я останусь здесь и вздремну.

– Ну хорошо. Хоть и не по душе мне это – советоваться с роботом. Да вряд ли он скажет мне что-нибудь полезное.

Ответом ему был негромкий храп.

Эрби внимательно слушал, пока Питер Богерт, сунув руки в карманы, говорил с напускным равнодушием:

– Вот как обстоит дело. Мне говорили, что ты в таких вещах разбираешься, и я спрашиваю тебя больше из любопытства. Я допускаю, что мой ход рассуждений включает несколько сомнительных звеньев, которые доктор Лэннинг отказывается принять. Так что картина все еще не очень полна.

Робот не отвечал, и Богерт сказал:

– Ну?

– Не вижу никакой ошибки. – Эрби вглядывался в исписанные расчетами листки.

– Вероятно, ты больше ничего предложить не можешь?

– Не буду и пытаться. В математике мне до вас далеко, и… В общем, мне не хотелось бы осрамиться.

Улыбка Богерта была чуть-чуть самодовольной.

– Я так и думал. Конечно, вопрос серьезный. Забудем об этом.

Он смял листки, швырнул их в мусоропровод и повернулся, чтобы уйти, но потом передумал.

– Кстати…

Робот ждал. Казалось, Богерт с трудом подыскивает слова.

– Есть кое-что… в общем, может быть, ты…

Он замолчал. Эрби спокойно произнес:

– Ваши мысли перепутаны, но нет никакого сомнения, что вы думаете о докторе Лэннинге. Глупо колебаться – как только вы успокоитесь, я узнаю, о чем вы хотите спросить.

Рука математика привычным движением скользнула по прилизанным волосам.

– Лэннингу скоро семьдесят, – сказал он, как будто это объясняло все.

– Я знаю.

– И он уже почти тридцать лет директор исследовательского отдела.

Эрби кивнул.

– Так вот. – В голосе Богерта послышалась просьба. – Ты, наверное, знаешь… не подумывает ли он об отставке. Состояние здоровья, скажем.

– Вот именно, – только и произнес Эрби.

– Ты это знаешь?

– Конечно.

– Тогда… гм… не скажешь ли ты…

– Раз уж вы спрашиваете – да. – Робот говорил, как будто это само собой разумеется. – Он уже подал в отставку!

– Что? – с трудом выговорил Богерт и весь подался вперед. – Повтори!

– Он уже подал в отставку, – последовал спокойный ответ, – но она еще не вступила в силу. Видите ли, он хочет сначала решить проблему… хм… меня. После этого он будет готов передать обязанности директора своему преемнику.

Богерт резко выдохнул.

– А его преемник? Кто он?

Он придвинулся к Эрби почти вплотную. Глаза его как зачарованные были прикованы к ничего не выражавшим красноватым фотоэлементам, служившим роботу глазами.

Послышался неторопливый ответ:

– Будущий директор – вы.

Напряжение на лице Богерта сменилось скупой улыбкой.

– Приятно знать, что мои надежды оправдались. Я ждал этого. Спасибо, Эрби.

Эту ночь до пяти часов утра Питер Богерт провел за письменным столом. В девять он снова приступил к работе. Он то и дело хватал с полки над столом один справочник за другим. Медленно, почти незаметно росла стопка готовых расчетов, зато на полу образовалась целая гора скомканных исписанных листков.

Ровно в полдень Богерт взглянул еще раз на последний итог, протер налитые кровью глаза, зевнул и потянулся.

– Чем дальше, тем хуже. Проклятье!

Услышав, как открылась дверь, он обернулся и кивнул вошедшему Лэннингу. Хрустя суставами ревматических пальцев, директор окинул взглядом неубранную комнату, и его брови сдвинулись.

– Новый подход? – спросил он.

– Нет, – последовал вызывающий ответ. – А чем плох старый?

Лэннинг промолчал и бросил беглый взгляд на верхний листок стопки. Закурив сигару, он сказал:

– Кэлвин говорила вам о роботе? Это математический гений. Интересно.

Богерт громко фыркнул:

– Говорила. Но лучше бы Кэлвин занималась робопсихологией. Я проверил математические способности Эрби; он едва справился с интегральным и дифференциальным исчислением.

– Кэлвин пришла к другому выводу.

– Она рехнулась.

– Я тоже пришел к другому выводу. – Глаза директора зловеще сузились.

– Вы? – голос Богерта стал жестким. – О чем вы говорите?

– Я все утро гонял Эрби по математике. Он способен проделывать такие штуки, о которых вы и не слыхали.

– Неужели?