Я Родину люблю. Лев Гумилев в воспоминаниях современников

Трудно сказать, как бы сложились наши отношения, если бы я впервые появился в уютной кухоньке почти углового дома на Большой Московской («улице трех каторжников», по выражению Л. Н. Гумилева) до, а не по выходу однотомника в Большой серии Библиотеки поэта. Конечно, я должен был бы познакомиться со Львом Николаевичем и Натальей Викторовной еще в 1985 году, когда начал готовить первое научное издание Н. С. Гумилева (первоначально в нем предполагалось участие В. К. Лукницкой, но ее отношения с главным редактором Библиотеки поэта Ю. А. Андреевым сложились так, что знаменитый бестиражный тбилисский том вышел почти одновременно с питерским). Конечно же, книга получилась бы более качественной. Но… имидж Льва Николаевича в «образованских» (А. И. Солженицын) кругах, в которых и я вращался, был таков, что чувствую себя в этой стране евреем только тогда, когда мне об этом напоминали (а происходило это довольно часто) я не рискнул в свое время обратиться к человеку, любимым высказыванием которого (по легенде) было: «Русскому больному – русский врач» (свидетельство заведующего редакцией издательства «Наука» В. Л. Афанасьева).

Но вот книга вышла (цензура оказалась сверхснисходительна, продержав сигнал меньше положенного и задав единственный вопрос: «Почему нет предсмертного стихотворения?»), и я, через общего знакомого получил согласие на поднесение книги Отца в дар Сыну отправился (в понятном самоощущении) в Дом Классика…

На последней квартире я был, кажется, единожды, когда Лев Николаевич уже тяжело болел. Потом было все то, о чем удивительно точно и детально писал С. Б. Лавров в предисловии к монографии о Л. Н. Гумилеве. Помню огромное количество людей, охрану в «специфических» нарукавных повязках – и А. Г. Невзорова рядом с безутешной Натальей Викторовной.

А теперь – фрагменты воспоминаний.

Долго не хотел дарить «Древнюю Русь и Великую степь» (подписана в печать 14 августа 1989 г. – дата судьбоносного «Постановления о журналах «Звезда» и «Ленинград»»; кроме прочего – еще и день рождения моей покойной матери). 17 декабря надписал: «Дорогому Михаилу Давидовичу Эльзону от автора. Л. Гумилев». Поздравляю с Новым годом. Спрашивает: «Теперь Вы поняли, почему я не хотел дарить Вам эту книгу?» Подразумевалось мое некоренное происхождение.

Сидим за столом на кухне. У Льва Николаевича из глаз текут слезы. «Михаил Давидович, я не виноват, что у моего отца и у меня все следователи были евреи и меня очень больно били».

Сидим втроем. Лев Николаевич: «Мой отец… Моя мать…» Обращаюсь к Наталье Викторовне: «Вы говорите: мой отец, моя мать. Я говорю. А когда он говорит – у меня мороз по коже». Наталья Викторовна: «У меня тоже».

Вечер в Доме ученых. На сцене за общим столом И. В. Платонова-Лозинская, М. В. Рождественская, Лев Николаевич и др. В зале – десятки приставных стульев, при входе – «тьма» непопавших. 100 лет Отца. Естественно, пришли на Сына. Выступаю в порядке очереди. Объявляют Льва Николаевича. Встает. «После него (тык пальцем в меня. – М. Э.) мне сказать нечего». Садится. «Немая сцена»… Тогда же отдал все полученные из зала записки (они в моем архиве в Российской национальной библиотеке; доступ свободен).

В свое время огромное впечатление произвела пьеса Ф. Дюрренматта «Ромул Великий» – о последнем императоре, способствовавшем падению Великой Римской империи. Спрашиваю: «Лев Николаевич, когда по Вашим прогнозам развалится последняя колониальная империя?» (моя мать родилась в Киеве, отец – в Хмельницке, я – в Москве во время гастролей Театра комедии). После короткого раздумья: «В конце первой четверти следующего века». Только потом понял – это не был ложный прогноз (о воздействии Беловежского сговора на сердце Льва Николаевича см. в книге С. Б. Лаврова).

В «Книжном обозрении» – полоса, где Чебурашка объявлен космополитом, а «Реквием» Анны Ахматовой назван «памятником самолюбованию». В бешенстве говорю об этом Льву Николаевичу. «Правильно». «Что правильно?!!!». «Памятник самолюбованию».

Может быть, последнее не стоило бы фиксировать. Но Он был таким, каким был, Сын Великих Русских Поэтов. И памятником ему в моем собрании стала книга «Чтобы свеча не погасла» (1990) с фотографиями Л. Н. Гумилева и А. М. Панченко на обложке и автографом в правом нижнем углу (автографа под улыбкой слева, где сердце, взять не успел…).

Михаил Эльзон

Эльзон Михаил Давидович – историк русской литературы, библиограф. Сотрудник Публичной библиотеки (РНБ). Кандидат педагогических наук.

Дуэль

Со Львом Николаевичем Гумилевым я познакомился осенью 1939 года в шестом лаготделении Норильского ИТЛ.