Я рожден(а) для этого

К тому же Блисс практически полностью завладела вниманием Джульетты, оставив Мака тосковать в одиночестве. А мы втроем засели смотреть фан-видео с Джоуэном на ютьюбе, старательно отбирая самые трагичные – например, нарезки из взглядов парней друг на друга в замедленной съемке под грустные композиции Хозиера[13]. Блисс они приводят в абсолютный восторг, она смеется, как сумасшедшая. Потом мы болтаем, и Блисс рассказывает Джульетте то, что я уже слышала вчера, – об учебе в школе и желании спасать природу, а еще о дурацкой работе. Джульетта делится своей мечтой о работе театральным художником и рассказывает о розыгрышах, которые устраивала в частной школе.

Немного погодя мы решаем поиграть в «Карты против человечества», и я с блеском выигрываю, когда соединяю карту «Сейчас лучшее время моей жизни. Я молода, красива и передо мной» с картой «Бездна неудачных выборов». Джульетта благополучно забывает про молочный коктейль, принесенный Маком. Никому не нужный, он сиротливо стоит на кухне.

•

– Господи, – восклицает Дороти, когда мы всё ей объясняем.

– Это точно, – поддакивает Блисс и смеется, хотя, кажется, ей куда больше хочется плакать.

– Ты можешь оставаться здесь столько, сколько потребуется, – торопится заверить ее Дороти, сплетая пальцы над кухонным столом. Бо́льшую часть дня она провела в «клубе здоровья». Понятия не имею, что это за место, но очень надеюсь, что в старости тоже буду там зависать. – Люблю, когда дома много народу.

Блисс благодарно улыбается.

– Спасибо, но я лучше вернусь к себе. Мама только что написала, она волнуется. Да и журналисты вроде начинают расходиться.

– Что ж, раз ты считаешь, что так будет лучше… Но если понадобится убежище, двери моего дома для тебя открыты.

– Еще раз спасибо, я очень это ценю.

Такси приезжает за Блисс ближе к ужину. Мы с Джульеттой машем ей на прощание, как солдату, уходящему на войну. Машина скрывается за углом, и мы остаемся одни под дождем. Рубашка Джульетты быстро покрывается мокрыми пятнами.

– А ведь многие мечтают оказаться на ее месте, – задумчиво произносит Джульетта и поворачивается ко мне. – Ты же понимаешь, о чем я?

Еще как понимаю. Блисс заполучила парня, о котором грезят миллионы девушек по всему миру. И все же она несчастна.

– А то, – отвечаю я.

– У меня такое чувство, будто моя мечта… «Ковчег»… мне больше не помогает, – вдруг говорит Джульетта. Это так неожиданно, что я даже не решаюсь спросить, что она имеет в виду. Джульетта смотрит на меня, словно ждет каких-то слов. Но что я должна сказать? Неужели я что-то сделала не так? Почему неделя, которую мы ждали весь последний год, с самого начала пошла наперекосяк?

– Сегодня был просто кошмарный день, – выдыхает Джульетта.

Я внимательно смотрю на нее и вдруг холодею от ужаса. Она выглядит раздавленной. Конечно, этот день нас всех потрепал, но я в жизни не видела ее такой несчастной.

– Ага. Вся эта история Роуэна и Блисс всплыла просто из ниоткуда.

Джульетта поднимает на меня глаза. На лице ее написано разочарование.

– Точно. История Роуэна и Блисс.

Я молчу, и она, не дождавшись ответа, заходит внутрь, оставляя меня под дождем.

ДЖИММИ КАГА-РИЧЧИ

Наверное, стоит пойти и извиниться перед Листером, но я не знаю, что ему сказать. Как бы я хотел, чтобы этот день закончился и жизнь снова потекла своим чередом.

Даже если это означает подъем в пять утра, час в кресле у стилиста, который приводит в порядок мои волосы и накладывает макияж, бесконечные интервью и общение с фанатами, репетиции, саундчек и концерт перед двадцатью тысячами зрителей.

Уж лучше все это, чем дом, полный тишины.

Девять вечера. Листер и Роуэн целый день просидели в своих комнатах, вылезая оттуда только в случае крайней необходимости – то есть в туалет или на кухню в поисках еды. Я валялся в кровати, периодически задремывая под «Бруклин 9–9», но уснуть так и не смог.

Я и забыл, как давят на меня стены этой квартиры. На самом деле это ужасно неблагодарно с моей стороны. В нашем доме могут с удобством разместиться человек двадцать. А я мечтаю о том, чтобы отсюда свалить.

Наконец я скатываюсь с кровати и встаю. От резкого подъема в глазах темнеет, висок простреливает боль. Восхитительно. Как раз то, что нужно.

Пойти, что ли, попросить прощения у Листера?

Но нет. Я не сделал ничего плохого. Ведь не сделал?

Лучше пойду к Роуэну.

Хотя с ним разговаривать тоже не тянет.

Хочу выкинуть из головы тот бардак, в который превратилась наша жизнь.

И ни о чем больше не думать.

Я иду на кухню, по пути бросив взгляд на комнату Листера. Дверь закрыта, изнутри не доносится ни звука. В гостиной темно, хотя солнце только клонится к закату. На кухонном столе белеет новый контракт, открытый на той странице, где я бросил его читать. Неужели это наше будущее? Мое будущее? До подписания осталось два дня.

Нет, об этом я тоже не хочу думать.