Я рожден(а) для этого

Мы позируем для прессы. Под вспышками камер мне иногда кажется, что, кроме нас троих, тут никого нет, хотя мы постоянно окружены людьми. Взрослые суетятся рядом заботливыми пчелами, аккуратно подталкивают нас в нужное место, а потом шмыгают прочь, чтобы не испортить кадр. Я встречаюсь взглядом с Листером, и он одними губами произносит: «Ща обосрусь от счастья», – прежде чем повернуться к камерам и одарить зрителей ослепительной улыбкой.

Я, как всегда, стою посередине, скрестив руки на груди. Роуэн – самый высокий из нас – слева, держит руку на моем плече. Листер справа, ладони спрятаны в карманы. Мы никогда не обсуждали, кто где встанет, так повелось с самого начала.

Фотографы, как и фанатки, больше всего интересуются Листером.

Он это ненавидит.

Роуэн считает, что это уморительно.

И я с ним полностью согласен.

Но никто, кроме нас троих, об этом не знает.

«Сюда!», «Посмотрите направо!», «Ребята!», «Листер!», «Сюда!», «Теперь налево!»

Снова и снова. Нам остается только смаргивать вспышки камер и ждать.

Наконец какой-то мужчина машет нам, чтобы мы двигались дальше. Фотографы не унимаются и кричат все громче. Беру свои слова назад: они еще хуже фанаток, потому что делают это ради денег, а не из-за любви.

Я по привычке стараюсь держаться поближе к Роуэну. Он поворачивается ко мне:

– Оживленно тут сегодня.

– Это Калифорния, детка, – отвечаю я.

– Забавный старый мир… – Роуэн вытягивает руки, чтобы поправить рукава. – А еще я вспотел, как мышь.

– Странно, учитывая, что это я весь в черном.

Вспышки камер отражаются в его очках.

– На тебе хоть носки есть. А я уже чувствую, как воняют ноги. – Роуэн выразительно косится на свои «лабутены». – Кожаные туфли без носков – до такого даже испанская инквизиция не додумалась. У меня там настоящее потное болото.

Я прыскаю со смеху, и мы идем дальше.

•

Здесь собралось больше всего девочек. Перед нами простирается бесконечная красная дорожка, и фанатки с телефонами стоят по обе стороны, напирая на забор. Когда-то я мечтал о том, чтобы поговорить с каждой из них.

Листер кидается вперед очертя голову, сразу забирает влево и начинает тормозить на каждом шагу, чтобы сделать селфи с очередной поклонницей. Они хватают его за куртку и за руки. Он улыбается и двигается дальше. Телохранитель идет в паре шагов позади.

Роуэн ненавидит фанаток, ненавидит то, как они визжат, цепляются за него, рыдают и просят зафолловить в твиттере. Но он не хочет, чтобы они его ненавидели, – и потому тоже снисходит до селфи.

А я – нет. Больше нет. Я вообще к ним стараюсь не приближаться. Помахать и улыбнуться – это всегда пожалуйста. И я благодарен, искренне благодарен им за то, что они здесь, за то, что поддерживают и любят нас, но… Они меня пугают.

Мне в любой момент могут причинить боль. В такой толпе легко пронести пистолет – и затеряться. Достаточно одного выстрела, и я труп. И потом не вычислишь, кто стрелял. Я – участник одного из самых успешных и знаменитых европейских бойз-бендов. А значит, ходячая мишень.

Как это на меня похоже. Паранойя, ужас и старательное накручивание себя – не слишком ли большая нагрузка для маленького мозга?

Мне хочется сбежать отсюда, но вместо этого я замедляю шаг и еще усерднее машу фанаткам. Они машут мне в ответ, улыбаются, плачут. Такие счастливые. Это здорово. Кажется, им все нравится.

Ближе к концу дорожки мы снова сходимся, ступая практически друг за другом. Иногда я жалею, что мы не можем взяться за руки. Да уж, сольным исполнителем я не стану ни за какие деньги. Проходить через такое в одиночку – спасибо, как-нибудь без меня.

Это огромное напряжение. И страх, который никогда не исчезает. Девочки кричат и цепляются за тебя. Большинству интересны только наши смазливые личики. Но пока мы трое вместе, играем свою музыку, путешествуем с ней по разным городам и дарим миллионам улыбки, оставляя след в этом мире, – что ж, я готов потерпеть. Все хорошо. Все в порядке. Все нормально.

Роуэн бросает взгляд в мою сторону и кивает. Затем хлопает Листера по спине. По крайней мере, я не один.

АНГЕЛ РАХИМИ

С тех пор как Джульетта объявила, что я не единственный друг из интернета, с кем она будет тусить, все начало стремительно портиться. Теперь ей совестно, что она забыла меня предупредить, а мне не по себе от перспективы общаться с незнакомым человеком, так что первоначальная радость от долгожданной встречи стремительно испаряется.

К счастью, я отлично умею притворяться, будто все в порядке, пусть даже крошечный гномик внутри моей головы пронзительно вопит, что все очень-очень плохо. Поэтому я беззаботно болтаю по пути к станции метро, где нам предстоит встретиться с неким Маком, чья фамилия и личность в целом остаются для меня тайной за семью печатями. Болтать обо всякой ерунде, когда хочется молчать, я тоже умею прекрасно.

Джульетта, кажется, не возражает – особенно когда я заговариваю об инстаграме Роуэна.

Мы поворачиваем за угол, и я замечаю на той стороне дороги красно-синий знак подземки.

– Ну и какой он, этот Мак? – наконец спрашиваю я.

Джульетта запихивает руки поглубже в карманы.