Я рожу тебе детей

— Как ни крути, а придется нам общаться, ходить друг к другу в гости. Я не хочу ставить ее перед выбором. Это неправильно. Юля и Лера дружат много лет. Но и терять ее из-за того, что между нашими семьями — наши-мои дети, я не желаю. Просто поставь себя на мое место. Прокрути в голове. Смог бы ты свою женщину бросить или сделать вид, что все нормально, тебя это не касается, когда она украдкой бегает к подруге, потому что вот такая ситуация сложилась?

Вересов сидел, как каменное изваяние. Хмурил брови и сжимал губы.

— Я не тороплю. Подумай. Поговори с женой. А я даю слово, что все будет так, как я сказал: никаких поползновений. Я… соглашусь быть просто дядей. Для них. Для себя я знаю, что отец. Что они — мои. Ваши, конечно же, да. Потому что на отца — понимаю — не тяну. Не заслужил. Биоматериал, — произнес Олег с горечью, поднимаясь.

Он уходил, не оборачиваясь, в полной тишине. Это неплохо. Если молчит — значит думает. И пока он молчит, есть надежда, что поймет и услышит все, что Олег сказал.

Глава 44

Лерочка

Решение позвонить Юле далось нелегко. Даже не позвонить — поговорить. Я не могла поступить иначе. Я прятала голову в песок, а это неправильно.

Олег ушел почти сразу после нашего разговора — задумчивый и решительный, весь в себе, а я после его ухода не находила себе места.

Он почему-то думал, что мне все равно, что я эгоистка и мне плевать на наши отношения. Все было совсем не так, но я пока не собиралась его переубеждать.

В нем было много силы, а я — да, слабачка. В некотором роде страшилась отношений по нескольким причинам.

Настало время хорошенько в себе разобраться, провести критический анализ, ответить на несколько вопросов, на которые я глаза закрывала, и все же решить: дальнейший анабиоз или встряска и выход из спячки.

Ответы на вопросы мне не понравились. По сути, я вела себя хуже, чем некоторые мои пациенты. Пришло время действовать и стать наконец-то взрослой по-настоящему. Поэтому я выдохнула и нажала на «вызов».

— Я тут подумала, — откашлялась я, потому что слова застревали в горле, — я не приду, Юль. Только не обижайся, ладно?

Юля молчит так долго, что я невольно думаю: связь пропала, разговор прервался, но когда я пытаюсь проверить, так ли это, она оживает наконец-то:

— Это из-за него, да? Из-за Змеева?

— Да, — не хочу я юлить и врать. — Так получилось, что я… Ты не подумай только, что он надавил, запретил, выкрутил мне руки — это неправда. Это мое решение, Юль. Я не могу его бросить сейчас, оставить наедине с мыслями, что он один, а я с вами, общаюсь с его детьми. В конце концов, нам нужно найти компромисс, решение, которое устроит и вас, и его. Он не монстр, не злой демон, не бездушная скотина.

— А ты слишком прониклась им, Лерочка, — Юлька не обвиняет — в голосе ее сквозит грусть.

— Может, и так, да. Но что теперь об этом думать? Я не хочу ни вас терять, ни его обижать. А как свести концы с концами — пока не вижу. Но если тебе важно — Олег пообещал ничего не предпринимать, если все же однажды мы пересечемся, сможем как-то сосуществовать не просто параллельно, а рядом. Он не станет предъявлять претензии и права на детей. Ему сейчас важно хоть как-то соприкасаться с ними.

— И ты ему поверила, — Юлька не спорит, в ее голосе все та же грусть и немножко упрек.

— Все люди достойны того, чтобы в них верили. Чем Змеев хуже? Он не самый плохой человек на этой земле. Давай представим ситуацию наоборот: не он остался за бортом, а ты. Не ему запрещено приближаться к своим детям, а тебе — к своим племянникам. Тебе бы это понравилось?

Юлька сопит в трубку так, что даже напрягаться не нужно, чтобы ее услышать.

— Вот вляпалась же ты в него! — наконец-то выдает подруга. — Именно он встал поперек дороги! Не сиделось ему в своей загранице! Приехал муть разводить да вмешиваться, куда не просят! А больше всего обижает, что ты не на нашей стороне, а на его!

Ударила обидно, я пошатнулась, но устояла. Я понимала ее эмоции, но поступить несправедливо не могла.

— Мы с тобой дружим много лет, — сказала спокойно, не дала обиде прорваться наружу. — Всякое пережили вместе. И всегда, всегда я была на твоей стороне, Юль. А сейчас я не с вами и не против вас, посередине застряла. Если бы Олег гадости делал, вытворял черт знает что в прошлом или сейчас, я б не пошатнулась, не отступила. Но ничего плохого в нем я не вижу. Не дотягивает он до звания злодея ни века, ни десятилетия. Может, в чем другом, но только не по отношению к Никите и Линке. И если б хотел, то уже затеял бы тяжбу, которую выиграл бы. Но он этого не делает. Может, лучше все же дать ему хоть как-то видеться с детьми? Не наедине, в толпе. А я бы за ним присмотрела, держала бы руку на пульсе.

Юлька молчала, дышала лишь громко очень. А поэтому я осторожно нажала на «отбой», даже не попрощавшись. Пусть подумает пока. К любой мысли нужно привыкнуть. Не сказала категоричное «нет» — уже хорошо.