Я – рысь. Время одиночества

— Нет, — также тихо отвечает Ульташ. — Их убили браконьеры. На охоте. Приняли за обычных зверей и пальнули из ружья. Шаену сразу наповал, а Юлгара после, когда он на них бросился, изрешетили. Кстати, я тебя затем и вызвал. Можешь, возглавить карательный отряд, пока эти жадные скоты ещё кого-нибудь не убили?

— Конечно! — кивнул Улар. — Постой, карательный? Ты уверен?

— Именно так. Среди них видели и вампиров и… — Ульташ покосился на меня и умолк.

— Я сегодня же займусь! — нахмурился дядя. — Когда это случилось?

— Месяц назад, — глухо отзывается Вожак. — Их уже искали, но…

— Я займусь! — твёрдо повторил Улар. — Юргеш?

— Да, — поднялся, встряхнулся. — Я попробую! — Это я сказал? Я? На что я подписываюсь? Я же сваливать хотел! Мне в тайгу надо! Поднимаю голову и твёрдо повторяю. — Попробую. Только… я даже не знаю, что делать.

— Я тоже, Юргеш, — вздыхает Вожак. — Я тоже. И никто не знает. Только если совсем ничего не сделать, то девчонка умрёт. У тебя есть хоть какой-то шанс. И спасибо тебе! — он хлопнул меня по плечу. — Завтра утром мы вместе поедем в Озёрный посёлок. А сейчас отдыхай.

3. Рысёнок

Ночевать дома я не остался. От ребят тоже позорно сбежал, прямо сказав, что устал, давно не охотился и вообще хочу побыть один. Они не обиделись, поняли все с полуслова и отстали. Только переглянулись между собой с таким видом, будто им известны все тайны вселенной! Дядю я тоже предупредил, что ухожу охотиться. И, прихватив с собой рюкзачок со сменной одеждой и всем необходимым, отправился в лес.

Собственно, именно поохотиться я и планировал. Вначале. И даже поймал себе на ужин небольшого кабанчика. А потом лапы сами собой свернули на восток, туда, где, по описанию Ульташа, находился посёлок Озёрный. Окрестные посёлки я знал хорошо. Не раз там бывал и один, и с отцом. Но, вот, дальше я ещё не ходил. Впрочем, это не беда. Схожу теперь. По тайге ходить я умел, даже и по незнакомой. Для оборотня здесь мало врагов, да и с теми договориться можно. Так что, в себе я не сомневался. Найду.

Кедрач я обошёл стороной, стараясь избегать даже случайных встреч с охотниками. Не то, чтобы я боялся, просто не хотелось лишний раз отвечать не неудобные вопросы. Да, и видеть никого не хотелось. Заночевал уже на полпути от Кедрача к Озёрному, приметив небольшую ложбинку и симпатичную, узловатую корягу, которая вполне себе могла укрыть от ветра и дождя. Завтра меня будут искать. Конечно же, дядя и Ульташ сразу же поймут, куда я подевался, но все равно будут ворчать, что ушёл без их спроса. Эх…

Утром я уже был в посёлке. Дом сразу бросался в глаза. Он стоял под высокой елью одинокий, брошенный и какой-то грустный. Из его трубы не вьётся дымок, в окнах пусто, а во дворе ни единого следа. Неужели, и мой дом так выглядел, когда погиб отец? И почему они даже не пытаются ходить, тормошить? Ведь так же нельзя! Но потом я вспомнил, каким был сам и помрачнел. Да, трудно помочь тому, кто готов вцепиться тебе в глотку. И пусть девчонка была совсем мелкая, лет двенадцать от силы, но бед могла натворить и она. Как же ей помочь? Перекинувшись подальше, в кустах, я оделся в тёмную футболку и короткие шорты, потом подхватил рюкзак и решительно направился к брошенному дому.

— Эй, ты кто такой? — грозно окликнул меня кто-то из местных. Женщина. Кажется, соседка той девочки.

Отвечать я не стал. Метнулся вперёд, перепрыгнул через калитку и юркнул в дверь, благо, она оказалась не заперта.

— Эй, ты куда? А ну, вернись, негодник! Вот, всё родителям расскажу! — донеслось мне в спину.

Я невольно хихикнул, привалившись к стене. Блин, веду себя, словно мальчишка. Действительно, будто в прошлое вернулся! Словно мне опять восемнадцать.

— Эй, парень! Выходи! Не дури, слышишь?! — раздался голос уже за дверью.

Я хихикнул, совсем уж по-детски показал двери язык и метнулся дальше. Этот дом был похож на наш. Такая же просторная горница, вправо кухня. Только печь нетоплена уже месяц. И посуда нетронутая столько же. А, вдруг, она уже умерла? Нет, тогда бы я сразу почуял смерть. Она жива, но где-то там, дальше. Вот и спаленки-клети. Три. Одна — для родителей. Вторая для детей. Третья для гостей, ежели таковые будут. В больших семьях устраивали и больше спаленок, но больших семей было мало.

Должно быть, так задумал Бог, что у оборотней очень редко появляются дети. Трое уже считается много и таких семей всего несколько. Отец не раз говорил, что если бы наши женщины рожали, как человечки, то оборотни уже заполонили бы весь мир и для людей в нем не осталось бы места. Ведь мы живём куда дольше и при этом не болеем. Да, и убить нас трудно. Наверное, так правильно и разумно. Но, какая же это тоска быть единственным ребёнком в семье!