Я с тобой дальше

От того, с каким чувством он сказал это «наша Марта», слезы выступили у меня на глазах. Я хотела сказать, что я все равно люблю его, любым, что эта правда ничего не изменит между нами. Но… вдруг мне в голову пришел следующий вопрос, я осеклась и сидела потрясенная, глядя в морскую даль. Дальше по побережью светились огни города, где-то кричали чайки, а я словно онемела и не решалась задать свой вопрос. В голове настойчиво играла кавер-версия какой-то известной песни, более медленная, чем оригинал, и пел мужчина вместо женщины, что же это за песня? «Стоп, Анна, соберись.»

– Эм? И ты знаешь, что будет дальше? Ну, у нас, – я нервно взмахнула в воздухе рукой и облизнула пересохшие губы.

– Знаю, но не все. Но у меня хватит сил не говорить тебе. Ведь ты ничего не изменишь, ты должна смириться с этим. Я очень надеюсь, что моих сил хватит, чтобы уберечь нас от всего, ну или почти от всего. Я люблю тебя, поэтому я уверен, что хватит. Ну вот, сколько раз я видел, что ты будешь плакать, и ведь так оно и получилось…

Я подалась к нему, обняла, притянула к себе, уткнулась в его плечо, в шершавый свитер, вдыхая запах его кожи и его парфюма, и да, я плакала. Он обнимал меня одной рукой, второй гладил по волосам.

– Я ведь пытался не начинать встречаться с тобой. Моя очередная бесполезная попытка изменить будущее. Помнишь, ты меня спросила, почему я год не подходил к тебе в школе. Да вот потому. Я не мог втянуть тебя во все это. Я избегал тебя всячески, я надеялся, что ты выберешь другого, что моего отца внезапно переведут в другой город, и мы уедем. Я каждый день обходил стол, за которым ты сидела в столовой, за несколько метров, вот честное слово! И все равно в один из дней так получилось, что мне пришлось пройти совсем близко, и именно в этот момент ты встала мне навстречу! Как я ни пытался продумать все и избавить тебя от встречи с собой, ничего не вышло! Я просто не мог втянуть тебя в эту историю, я слишком люблю тебя. Но ничего не помогло, и я сдался… Прости меня за это, Анна.

Я разом перестала плакать и вытерла покрасневшие глаза.

– Тебе не за что извиняться, Эм, я люблю тебя, просто люблю. Если чтобы быть с тобой, мне нужно было «втянуться» в какую угодно историю, я ни о чем не жалею. И не пожалею никогда.

Он погладил меня по щеке, выбрался из моих объятий и сел рядом на ствол дерева, стряхнул песок с коленей.

– Не зарекайся… Просто знай, что я тебя никогда не осужу, если однажды ты решишь уйти от меня. И если вдруг когда-то ты почувствуешь, что дальше тебе со мной опасно, разворачивайся и беги, не оглядываясь!

Я так и осталась сидеть на бревне, а Эм ушел к кромке прибоя. Краем глаза я видела, как он стоит там, подняв повыше воротник и засунув руки в карманы джинсов. Огни вдоль побережья постепенно гасли, становилось прохладнее, я начала замерзать, встала и подошла к Эм. Он как будто и не слышал меня, что-то задумчиво чертил на песке носком кроссовка. «Люблю тебя», – прочла я через его плечо, а набежавшая волна смыла надпись, оставив после себя лишь гладкий песок.

Глава двенадцатая

Внезапно оказалось, что Эм был прав, когда старался хранить свою тайну от меня как можно дольше. С того ночного разговора наша жизнь внешне, казалось, не изменилась. Только теперь мне очень сложно было удержаться от того, чтобы не пытаться постоянно искать моменты, в которые равновесие на секунду покидает Эм, что значило, что сейчас он увидел, что будет дальше.

Он рассказал мне, что конечно же не видит все будущее до самого конца дней, но бывает достаточно чьей-то реплики, незначительного сообщения от друга, чьего-то принятого решения, дурного сна – и будущее открывается. Он называл это «точкой невозврата», т.е. с этого момента будущее предопределено и его уже не изменишь, можно только изменить путь, которым к нему придешь.

Теперь я постоянно искала на его лице свидетельства того, что кто-то из близких именно в эту минуту принял решение, которое ведет к чему-то важному в будущем. А Эм все так же старался уберечь меня, и еще больше, чем прежде, напрягался, чтобы скрыть свои эмоции. Мы ходили по какому-то адскому замкнутому кругу, и это было ужасно. Чем больше он замечал мое волнение, тем больше скрывался, и чем больше скрывался, тем больше я волновалась и следила за ним…

– Анна, ты не доверяешь мне.

В этот пятничный вечер мы решили выпить по бокалу вина и посмотреть фильм. Эм сидел по-турецки на диване в своих потрепанных бежевых шортах, в растянутой футболке, прядь волос упала ему на лоб, и я, как зачарованная, следила за тем, как он убрал ее от лица. Он поймал мой взгляд и улыбнулся, как бы спрашивая, «до сих пор не можешь устоять?»

Да, не могу, – мысленно ответила ему я, – да и не хочу.

– Нет, я доверяю тебе больше, чем себе, – возразила я, выдергивая с помощью штопора пробку из бутылки и разливая вино по бокалам.