Я с тобой дальше

Я заставила себя пойти к психотерапевту и начала принимать прописанные им таблетки. Женщины после расставания или развода – частые клиенты этого врача, он даже не удивился. С таблетками в течение дня жизнь кажется еще хоть как-то выносимой, но вечерами, уложив Эмму спать, я вновь скатываюсь в ту же пропасть.

Мой типичный вечер теперь выглядит так. Идет дождь, все сильнее и сильнее. Я стою на ступеньках крыльца, глядя в никуда широко раскрытыми глазами. Но слезы, несмотря на то, что я не моргаю, текут по щекам, горячие – смешиваются с холодными дождевыми каплями. Дождь больно бьет меня по лицу и голым рукам, но я продолжаю стоять, тупо глядя вдаль, на серую безлюдную улицу, слабо освещенные витрины магазинчиков, припаркованные машины. А перед глазами у меня отнюдь не эта улица, нет. Сейчас я вижу перед собой один из дней незадолго до нашей свадьбы: такие дорогие сердцу подробности сливаются в вихрь, стремительно проносящийся мимо.

Летний день, очень ветреный и солнечный. Мы идем по дорожке, петляющей между полями, временами забегающей в лес, временами игриво перепрыгивающей через ручьи. Я вижу нас как будто со стороны: моя дурацкая юбка кричащего фиолетового цвета, на шее – не менее дурацкий платок ей в тон, я никогда не умела одеваться… Ветер нещадно треплет длинные волосы. И он рядом – извечная кожаная куртка, потрепанные джинсы, широкая улыбка и глаза, пронзительно голубые при ярком солнечном свете…

В голове у меня играет одна старая добрая песня, это я выбрала ее для нашего первого танца на свадьбе…

Арка с белыми цветами, я – в белом платье с огромным шлейфом, Эм в смокинге, в котором на удивление чувствует себя вполне комфортно, хотя я вообще не представляю его в чем-то, кроме джинсов и кроссовок. «Что, и даже туфли тебе не жмут?», – шепчу я ему на ухо, ведь я-то чувствую себя слоном в посудной лавке: не наступить на подол платья, не споткнуться на каблуках, не выронить букет. «Самую малость», – шепчет он мне в ответ и улыбается едва заметно.

Наш свадебный церемониймейстер, мужчина, улыбается нам, откашливается и смотрит на гостей, призывая их к полной тишине: «Приветствую уважаемых гостей на регистрации брака двух дорогих и близких вам людей! Мы собрались с вами сегодня, чтобы стать почетными свидетелями создания новой семьи…»

Я чувствую, что все смотрят на нас и у меня от волнения подгибаются колени, а сердце колотится так, что мне кажется, что этот звук слышат все присутствующие. Но подобное не про Эм, он уверен в себе, как всегда, и сейчас как будто даже больше, чем обычно. «А теперь жених и невеста хотели бы перейти к своим свадебным клятвам…»

«Анна, я люблю тебя с того самого дня, как увидел тебя в первый раз. Хотя это и может показаться кому-то удивительным, но это действительно так. И сегодня, здесь, перед нашими родными и друзьями я клянусь быть с тобой в болезни и здравии, в радости и печали, в богатстве и бедности, клянусь любить тебя до конца жизни. Спасибо тебе за то, каким человеком я становлюсь рядом с тобой, я не устану говорить тебе об этом…»

Сейчас, в своих воспоминаниях, я смотрю на Эм, смотрю бесконечно, с жадностью, как будто пытаясь слиться с ним в одно целое. Но поздно, потому что я – сегодняшняя, он – вчерашний. А его сегодняшнего нет, просто не существует. Тот Марк, которого я знала и любила (я что, сказала это слово в прошедшем времени, правда?), остался навсегда во вчерашнем дне, а я вынуждена идти вперед, с каждым днем отдаляясь от него все больше и больше. И не в моих силах ни остановиться, ни вернуться назад, в тот день, в то время, где он еще существует.

Так выглядит безысходность. Мне хочется остановить время, я не могу смириться с тем, что он навсегда остался во вчера. Что он навсегда заперт там, совсем один. Один в нашем пустом доме, где едва слышно шумит кондиционер, и вода из неплотно прикрытого крана капля за каплей гулко ударяется о дно раковины на кухне. Где мои шорты и рубашка небрежно брошены на кресло, где на стенах – рисунки Эммы, и повсюду валяются ее игрушки.

Вообще, строго говоря, это нас Эм оставил во вчерашнем дне, а сам ушел вперед. Но я почему-то представляю себе все наоборот. Да в общем-то и какая разница, что там представляет себе разбитая и растерянная женщина, когда у нее сейчас только одна задача – выжить.

«Ты, … ты не сдержал свою клятву!», – повторяю я как заклинание, которое уже, увы, ничего не может изменить.

По ночам я сплю беспокойно и мне снятся странные сны, в которых я – больше не я. Спасибо антидепрессантам за возможность сбежать из реальности.

– Анна, проснись! Ну просыпайся же.