Я с тобой играл

– А можно, за свою сенсацию я ещё попрошу, чтобы ты меня обнял? Знаешь, мне так одиноко последнее время…

Походу, издевается!

– Нельзя, – отрезаю. – Рассказывай или уходи.

– Хорошо, расскажу, – она кокетливо потягивается, задевая меня рукой. – Только поклянись, что не выставишь меня за дверь сразу после того, как я тебе расскажу!

– Клянусь. Ну?..

– Ну я же сегодня видела, как ты смотрел на меня после инцидента с ведром, – начинает тараторить Ева. – Так вот, я решила извиниться перед горничной. Ждала подходящего момента, выглядывала её в доме. А вот найти по-настоящему смогла только перед ужином. Она как раз заходила в кабинет твоего отца. Видимо, он её вызвал.

Замолкает, переводя дыхание, а потом восторженно выпаливает:

– Ты не представляешь, что я там увидела!!

– Короче, Ева! Давай без истерик, – прошу её, но сам уже понимаю, к чему она может клонить, и от этого сильно напрягаюсь.

– Я короче не умею, – Ева подаётся всем телом ко мне и шепчет почти в губы: – Всё делаю долго… С чувством, толком, расстановкой…

Вашу ж мать!

– Говори уже, – отпихиваю девчонку от себя, а сам смещаюсь на самый край.

Её неугомонные ручонки так и тянутся к моей футболке, когда она кокетливо продолжает:

– Не веришь? Можешь проверить… Я вся в твоём распоряжении.

Что эта малолетка несёт?!

– Расскажи мне, пожалуйста, об отце, – цежу сквозь зубы, уже вовсю закипая.

Но увы! Я поклялся, что не выставлю её из комнаты.

– В общем, я немного подождала возле двери кабинета, но горничная всё не выходила, – воодушевлённо тараторит Ева, противореча своим словам о «долго, с чувством…» – В итоге я решилась заглянуть внутрь, потому что меня привлёк некий шум.

– Шум?

– Да… Такой… словно что-то упало и разбилось.

– И что же ты там увидела? – подгоняю её.

– А вот и сенсация! – рисует кавычки в воздухе: – Мэр Гуреев нагло приставал к прислуге, прижимая её к своему столу, – вновь делает кавычки в воздухе.

И правда сенсация… Но я что-то с трудом верю. Мой папаша последние семь или восемь лет без ума от своей Снежаны. Зачем ему горничная? Она ведь явно проигрывает внешне.

– Ты уверена? – спрашиваю с недоверием.

– В чём? – ощетинивается Ева. – В том, что видела собственными глазами? Да, уверена!! Там какая-то рамка со стола упала из-за их обжиманий, вот она и разбилась.

Да уж… Вот это новость!

Мой отец гуляет от Снежаны… Это надо куда-то записать, чёрт возьми!

Я даже не знаю, как реагировать, если честно. С одной стороны, это вроде не моё дело. Вот только горничная – мама Эли. И тогда автоматически это – моё дело! Ведь я не хочу, чтобы мой отец как-то обидел их обеих. К тому же, страшно представить, что может сделать Горгона, если узнает об этом.

– Чего притих? – подаёт голос Ева.

– Обдумываю, – бросаю я. – Ты говорила ещё кому-нибудь об этом?

– Ещё нет. Для тебя хранила.

– Вот и не говори!

Ева расплывается в улыбке и вновь льнёт ко мне.

– Моё молчание будет дорого тебе стоить, – ласково мурлычет она.

– Чего ты хочешь?

– Я ещё не придумала, – задумчиво протягивает она.

– Хорошо, тогда думай, – вновь отодвигаю её от себя и переворачиваюсь на другой бок.

Слышу её раздражённое «пф», но никак не реагирую.

Не до этого.

Пытаюсь осмыслить и проанализировать услышанное. Вообще понять, хорошо это или плохо. Например, для Элиной мамы. Но пока не понимаю.

Одно знаю наверняка: мой отец совершенно точно получит, чего хочет (если ещё не получил). А потом, когда она ему надоест, укажет на дверь и ей, и её дочке. От Снежаны точно не уйдёт – ему не положено по статусу так часто менять жён.

Похоже, дело дрянь!..

Глава 21

Демьян

Я просыпаюсь чертовски рано, а увидев белую копну волос на соседней подушке, решаю больше не засыпать и покидаю кровать.

Запираюсь в ванной, так на всякий случай, принимаю душ и надеваю чистую одежду. Выйдя в комнату, вижу, что Ева всё ещё спит, и бесшумно выскальзываю за дверь.

Сама проснётся. Сама свалит из моей комнаты. И сама найдёт меня, когда придумает, что ей нужно за молчание. Я уже чувствую, что это будет что-то из ряда вон, потому что это же Ева!

Спускаюсь вниз, и ноги сами несут меня к кабинету отца. Дважды стучу в дверь, абсолютно уверенный, что отца там нет. Потому что он уже наверняка уехал на работу.

Не дождавшись ответа, спокойно захожу в его кабинет, потому что папа не закрывает его на ключ. Считается, что Снежане туда входить нельзя, да и нам, кстати, тоже. И отец почему-то уверен, что его никто не ослушается.

Не сегодня.

Я подхожу к столу и сразу вижу, что стеклянной рамки с фотографией нет. Этой фотке лет пять. Отец запечатлел нас с Русланом и засунул в рамочку. А теперь фотография просто лежит рядом с ноутбуком отца.

Заглянув в урну, нахожу осколки от рамки. Значит, Ева не соврала…

А я ведь очень рассчитывал, что её слова окажутся выдумкой, и сейчас несколько удручён неожиданно изменившимися реалиями.

Мой отец и горничная!.. Всё ещё не укладывается в голове, если честно.

Покинув кабинет, иду в столовую и застаю там бабушку. Она пьёт кофе. Увидев меня, сразу начинает суетиться:

– Давай блинчики пожарю? Твои любимые… Давно вроде не их не готовили?