Я с тобой играл

На мой взгляд, слишком быстро сдаётся. Но не в моих правилах добивать кого-то после капитуляции. Тяжело дыша, отступаю. Поворачиваюсь к Эле, чтобы сказать ей, что нам пора уходить отсюда, и тут же вижу, как её глаза расширяются от ужаса. Успеваю лишь обернуться, когда по голове прилетает мощнейший удар. Меня ведёт в сторону. Картинка вокруг размазывается, в глазах темнеет, я практически перестаю видеть.

Ещё один удар – и ноги подкашиваются, я падаю на колени. Из горла вырывается сдавленный хрип. Слышу, как Эля визжит нечеловеческим голосом… Как она отчаянно кричит отцу:

– Он сын мэра! Надеюсь, теперь тебе точно конец! Ты сгниёшь в тюрьме! Ненавижу! Ненавижу тебя!

Слышу шум заведённого двигателя… Визг колёс…

Да её папаша просто трус… Похоже, испугался, что покалечил меня, и теперь придётся отвечать. Да уж… Устраивать разборки с женщинами – это ведь гораздо проще и безопаснее.

Эля плачет, я это слышу. А ещё она тоже опускается на колени и пытается поддержать меня, чтобы я не упал.

Упираюсь ладонями в асфальт, зажмуриваюсь.

Соберись, мать твою! Это всего лишь удар по голове… Ты справишься. Ты справишься!

– Нормально… Всё нормально… Я в порядке, – говорю охрипшим голосом.

Медленно поднимаюсь. На веко что-то капает. Боль в затылке такая, что даже говорить сложно.

– Кровь… – выдыхает Эля, схватив моё лицо ладонями. – У тебя кровь, Демьян! Надо вызвать скорую! И полицию!

– Нет. Без полиции… И без скорой обойдёмся, – я плетусь к воротам, опираясь на плечо девушки. – Сейчас сами обработаем.

Опыт травм у меня есть, и он немаленький. Обрабатывать раны я тоже умею. Лишь бы не пришлось зашивать, тут Эля вряд ли справится.

Медленно доходим до дома. Ни с кем не столкнувшись, без приключений поднимаемся в мою комнату. Я прохожу в ванную и умываюсь ледяной водой. Становится немного легче. Поворачиваюсь к Эле. Вижу, что она вся дрожит, и по её щекам бегут слёзы. Хватаю её за плечи.

– Эй! Почему ты плачешь? Никто не умер!

– Он разбил тебе голову! Мог вообще убить… – глотая слёзы, отвечает Золушка. – Ты пострадал из-за моего отца. Я никогда себе этого не прощу!

Старательно растягиваю на губах улыбку от уха до уха.

– Да брось! Пострадал? Да я на ринге получал больше! На моей голове есть как минимум два шрама. А Бог же любит троицу. Давай просто обработаем рану, и всё.

Обхватив её лицо руками, большими пальцами стираю слёзы и подбадривающе смотрю ей в глаза.

– Хорошо, – она кивает, всхлипывая. – Дай мне минуту, и я всё сделаю.

Дует себе на лицо, пытаясь остановить слёзы, которые продолжают бежать по щекам. Такая маленькая, такая испуганная… Моя! Этому мужику пришлось бы меня убить, чтобы забрать её у меня!

Прижимаю Элю к себе, и она зарывается носом в ворот моей рубашки. Всхлипывает. А через минуту, и правда, берёт себя в руки и помогает промыть рану на моей голове. Та оказывается не очень глубокой, и я лишь тихо шиплю от боли. Шрам наверняка останется, но зашивать, кажется, не нужно.

Я сижу прямо на полу в ванной, а Эля стоит надо мной и вытирает кровь мокрым полотенцем. Заботливо дует на рану и вновь промакивает её.

– Вроде больше не кровоточит, но я бы всё равно обратилась в больницу.

– Да брось, какая больница, – отмахиваюсь я, поднимаясь на ноги. – Это просто царапина.

Чувствую, что меня немного ведёт в сторону, и хватаюсь за стену.

– Принеси мне лучше одежду, – прошу я Элю, включая воду в душевой.

Чувствую себя каким-то вялым, и мне хочется забраться под душ, чтобы взбодриться.

– Что именно принести? – спрашивает Эля, пятясь к двери.

Я начинаю раздеваться.

– Без разницы. Что найдёшь…

Она поспешно выходит и возвращается не сразу. Я успеваю зайти в душевую и включить воду. И только когда стенки кабинки запотевают, слышу смущённый голос Эли.

– Я положу одежду тут…

Улыбаюсь. Она же видела меня без одежды тогда, в самый первый день своего пребывания здесь. Но всё равно стесняется… Похоже, мне придётся ждать эту девушку очень долго. Ждать, когда она раскрепостится, сможет переступить собственные барьеры…

Подожду!

Выхожу из душа, тщательно вытираюсь, надеваю шорты и футболку, которые мне принесла Эля. После холодной воды стало немного лучше, и в сон уже вроде не клонит. Возможно, обошлось без сотряса.

Когда захожу в комнату, Эля тут же вскакивает и бросается ко мне с тревожным возгласом:

– Ты как?

– В полнейшем порядке, – почти не вру я, но только почти.

Но она всё равно помогает мне дойти до кровати, а когда я ложусь, остаётся стоять рядом. Схватив её за руку, переплетаю наши пальцы:

– Ты ведь останешься сегодня со мной?

Вижу на лице Эли и желание остаться, и одновременно глубочайшее сомнение.

– Я не знаю… – выдыхает она наконец.

– Мы заведём будильник на пять тридцать, и ты вернёшься к себе до пробуждения матери. Пожалуйста, Золушка! Сегодня у меня нет энергии догонять тебя и находить твою туфельку. Не сбегай от меня сейчас, ладно? Давай оставим побег для бала, а?

Эля улыбается. А потом медленно снимает свои кеды, неловко забирается на кровать и ложится рядом. Заводит будильник на своём телефоне и убирает тот под подушку. Но располагается на некотором расстоянии от меня.