Я с вами до скончания века…

Судебный порядок римлян требовал, чтобы вина распинаемых была объявляема народу иногда через особого глашатая, который, предшествуя осужденному до места казни, возвещал ее вслух всех, или, что случалось чаще, посредством надписи на дощечке с обозначением имени, места происхождения и преступления казнимого. Такую дощечку обыкновенно несли перед осужденным на место казни или иногда вешали на него, и по распятии прикрепляли ко кресту над головой его, чтобы всякий мог видеть и читать сделанную на ней надпись. Пилат воспользовался этим обстоятельством, чтобы снова, и еще жесточе, уязвить первосвященников и членов синедриона: вина, за которую осужден Господь, выражена им в таких словах: сей есть Иисус Назорей Царь иудейский. Эта надпись была изображена на дощечке, укрепленной над головой Распятого, на трех языках: еврейском, греческом и римском, с той целью, чтобы не только палестинские евреи, но и чужестранцы, пришедшие на праздник Пасхи из дальних мест, могли читать и понимать ее. Первосвященники, прочитав надпись, сообразили, какой великий позор для них скрыт в кратких, но знаменательных словах. Они должны были ожидать, что иудеи прочтут надпись с негодованием на своих начальников, предавших имя Царя иудейского такому поруганию, а язычники – со злой насмешкой над ненавистным им народом. В крайнем смущении хитрые враги Христовы стали просить Пилата о перемене надписи: не пиши: Царь иудейский, но яко сам рече: Царь есть иудейский. В таком случае вина падала на Самого Господа: Он объявлялся самозванным обманщиком, а это неминуемо увеличило бы озлобление против Него во всех зрителях Голгофского события. По-видимому расчет был верный. Но Пилат, сделавший им столько уступок, на этот раз остался непреклонным и отвечал: еже писах, писах. И между тем, сам не ведая, он написал великую истину. «Пилат, – рассуждает один из учителей Церкви, – что написал, то написал; поелику Господь что сказал, то сказал. Он сказал: Аз поставлен есмь Царь от Него над Сионом, горою святою Его (Пс. 2, 6) сказал, что Ему должно пострадать, дабы внити в славу Свою (Лк. 24, 26), – и вот пригвоздившие его ко кресту сим самым, так сказать, возвели Его на престол; оставалось провозгласить нового Царя, и Пилат-язычник посредством трехязычной надписи торжественно провозглашает Его, вопреки властям иудейским, вслух всех народов: пророческий символ событий, имевших вскоре последовать! Народ иудейский, продолжая отвергать иго Царства Христова, видел и доселе, к посрамлению своему, видит, как народ языческий, один за другим, признают распятого Иисуса своим Царем, Спасителем и Господом».

Итак, на Голгофе открылась пред всем миром тайна креста Христова, представленная предвечным советом Триипостасного Божества и до сего времени сокровенная от век и родов (Кол. 1, 26). Агнец непорочный и пречистый, предназначенный еще прежде создания мира (1 Пет. 1, 19, 20) в искупительную и умилостивительную жертву за грехи всего человечества (1 Ин. 2, 2) вознесен на крестный жертвенник. Посреди земли (Пс. 73, 12) водружено новое древо жизни. Язвы Господа, изливая четыре струи на землю, пораженную древним проклятием за грех прародителей (Быт. 3, 17), освящают ее и как бы уготовляют в жилище новозаветных чад второго Адама. Какое необычайное зрелище, не только для душ избранных, чаявших избавления во Иерусалиме (Лк. 2, 38), но и для самих Ангелов, с благоговейным трепетом окружавших крест, как престол Господа славы (1 Кор. 2, 8)!