Я садовником родился

        Леонидов тоже не собирался стать профессиональным спортсменом. Но даже во всем, что было не его, привык выкладываться по максимуму. Потому что неизвестно, как жизнь обернется, и что в ней пригодится. Обернулась она неожиданно для обоих. Даже в самых бредовых снах Леонидов никогда не видел себя коммерческим директором крупной фирмы, а Кольку Лейкина цветочным магнатом.

        Но зарабатывал бывший одноклассник, судя по всему, на своих цветочках очень неплохо. То, что он сделал в итоге из обычной трехкомнатной квартиры, было достойно восхищения. Алексей помнил, что раньше, как войдешь, здесь был длинный, узкий коридор, заваленный всяким хламом. Теперь стенку сломали, и большая комната оказалась, действительно, очень большой, просторной, и отделанной то ли под пещеру, то ли под морской грот. Во всяком случае, камни и камешки здесь присутствовали в изобилии. И коряги всевозможных размеров и степеней уродства. Ибо Леонидов никакой красоты во всем этом не находил.

        Он так и стоял в крохотной прихожей, прикидывая, на которую же из коряг пристроить свою куртку, а высокая женщина с коротко остриженными темными волосами рассматривала его напряженно и подозрительно.

- Мама, кто там? – услышал Алексей голос Лейкина.

- Это ко мне, - тут же среагировала женщина.

- Нет, я к Николаю.

- Вы кто? – женщина загородила проход. Ростом она была даже чуть выше Алексея и очень широка в плечах. Обильная седина в ее темных волосах казалась нарисованной. – Кто вас послал?

- Да я сам по себе, – растерялся Леонидов. И попытался вспомнить, как же ее зовут, Колькину мать?

- Вы меня не обманете! Ну, какая из шлюх наняла вас, чтобы передать записку Николаю? После того, как я полностью контролирую телефон?

- Анна Валентиновна! – Вспомнил, наконец, Алексей и облегченно вздохнул. Какой ценный капитал хорошая память! И повторил: - Анна Валентиновна, вы меня не узнали? Мы же с Николаем учились в одном классе!

- Да? – Она оглядела Леонидова подозрительно, но словно что-то припоминая. – В самом деле? Учились в одном классе? И как же вас зовут?

- Леонидов. Алексей Леонидов.

- Ну, конечно! Леша Леонидов! Леша Леонидов, Леша Леонидов, - повторила она несколько раз подряд и крикнула: - Коля! К тебе пришли! Коля!

       И совершенно неожиданно:

- А сестры у вас нет?

- Сестры? – Леонидов не переставал удивляться. – Нет, сестры у меня нет.

       Она посторонилась, наконец, и даже достала из ящичка для обуви домашние тапочки. Женские или мужские, Леонидов так не понял: вся обувь в этом доме была одного размера. Тридцать девятого, как он прикинул на глазок. Две пары зимних ботинок стояли под зеркалом, и трудно было определить, какие принадлежат мужественной матери, а какие женственному сыну. Ибо вышедший в гостиную Лейкин выглядел весьма экзотично. В пестрой шелковой рубашке, бархатных штанах, и с какой-то веткой в руке. На ногтях маникюр, на ветке красные ягоды. А на подбородке острый клинышек жестких волос, похожий на жирную черную кляксу.

- Леха? Ты?

- Я же тебе звонил.

- Да. Помню. Проходи в мою комнату. Я тебе что-то покажу.

       «Господи, боже мой!» – с ужасом подумал Леонидов. – «А вдруг он и, правда, того? Нестандартной ориентации? Надо было Барышева к нему послать! Барышев, по крайней мере, краси-ивый!»

      Показал же ему Лейкин в своей комнате какой-то глиняный горшок, в котором торчали две кривые ветки:

- Вот.

- Что это?

- Икебана. Творю. Ты же интересовался. Я, знаешь, увлекаюсь иногда. Ну и как тебе?

       Алексей глянул на это безобразие, стараясь не кривиться. Вообще-то, он не чужд был искусству. И даже к авангардизму относился с пониманием: надо, так надо. Но Лейкинский шедевр не понял. И осторожно сказал:

- Нормально.

- Ты не понимаешь. Тут главное – это правильная расстановка. Чтобы во всей силе проявилась Великая Мать Природа, которая отражена в каждом изгибе этого маленького шедевра.

       Наманикюренным ногтем Лейкин любовно коснулся нароста на одной из веток, напомнившего Алексею лишай. Потом взял линейку, и приложил к ней ветку с красными ягодами:

- Ты понимаешь: основу композиции составляют три ветви, три элемента. Самая длинная «син» символизирует небо, средняя «соэ» – человека, и маленькая «хикаэ» – землю. «Син» в таком букете должна в полтора раза превышать размер вазы, «соэ» равняться трем четвертям «син», а «хикаэ» - трем четвертям «соэ». И еще угол наклона. Основная ветвь должна быть наклонена вправо под углом 45°, вторая влево под углом 15°, третья так же вправо под углом 75°, и все три ветви наклонены вперед.

       Он бормотал непонятные Алексею слова и при этом возился с линейкой, транспортиром, распорками и своими корявыми ветками. Леонидов уже пожалел о том, что пришел. Он почти начал терять терпение, когда Лейкин закрепил последнюю ветку в вазе и отошел назад, оглядывая композицию:

- Красота, а? Что скажешь?

- А мне? Можно?

- Что можно?

- Чуть-чуть поправить?

- Ну, давай, - слегка ошалел Лейкин.