Я сам похороню своих мертвых. Реквием для убийцы. Проходная пешка

Он успел на поезд, идущий в 2.30 утра. Сел, не заботясь о том, что он притащится в Паддингтон только в семь. Приехав в Лондон, решил пойти в клуб, но на полпути передумал, поехал на Маунт-стрит и ясно сознавал, почему. Нет смысла ходить из угла в угол, жалеть себя и Мери. Рано или поздно Рейкс найдет себе подругу, но задачу с Белль все равно придется решать, а лучшим противоядием теперешнему состоянию была мысль и работа. Надо, чтобы Белль съехала с Маунт-стрит, а от мистера и миссис Виккерс не осталось и следа. Первым делом он заставит ее снять новую квартиру, пообещает поселиться вместе с ней, хотя никогда этого не сделает. А оттуда Белль скоро отправится на вечные тары-бары с Сарлингом.

Рейкс отпер дверь, поставил чемодан и прошел через завешенную бельем ванную в спальню Белль. Она проснулась, еще когда он возился с замком, и теперь смотрела на него, как на персонаж исчезнувшего сна. Рейкс сел на кровать, и Белль обняла его, уткнулась головой ему в плечь и зарыдала. Он сразу понял: что-то стряслось. Немного погодя она успокоилась, и Рейкс узнал о визите Бенсона.

Белль сидела напротив, завернувшись в халат, совсем как тогда, когда приходил Бенсон. В руках она сжимала чашку кофе, который приготовила сама. Белль понемногу пришла в себя и начала рассуждать здраво. Рейкс уже не думал о Мери, загнав мысли о ней в самые темные подвалы памяти. Осталось только одно: Бенсон. С ним тоже придется, значит, покончить. «Возможно, — подумал Рейкс, — есть во всем этом некая ирония судьбы». Он собирается заполучить желаемое, а жизнь всячески препятствует. Возможно, они с Бернерсом, сами того не ведая, все эти годы пользовались своей счастливой звездой и стали слишком самоуверенны…

Боже, точно так же думала его мать. Невезение для нее было таким же реальным, как дождь. Она искренне верила, что нельзя вносить в дом цветущий боярышник, нельзя ставить башмаки на стол, нельзя разговаривать, стоя на чердаке. А чтобы везло, нужно прикасаться к дереву, сыпать соль через левое плечо, оставлять в погребе блюдечко с молоком для гномов. Понятно, Рейксу и Бернерсу не обойтись без малой толики удачи — такова их жизнь. Но это…

— Не стоит расстраиваться, — сказал он. — Все объясняется просто.

— О Энди!.. Я старалась ничего не выболтать. Ну, знаешь, ничего такого…

— Да, да, знаю. Послушай, дело в том, что он хотел связаться со мной. И все. Я разговаривал с ним насчет золота. Узнавал время, место, куда его везти, цену и прочее. Мне нужно было позвонить ему через несколько недель. А я так и не позвонил — ведь я же не собираюсь красть золото. Вот он и хочет узнать, почему я замолчал. Почему я с ним не связался. Досадует, что не удастся сорвать солидный куш. Он просто бизнесмен и не желает лишаться выгодной сделки.

— Ты, правда, так думаешь?

— А как же иначе?

— Но они знают о Сарлинге.

— Сарлинг связал меня с ними, но он не сделал большего, не выдал, откуда идет это золото. Черт возьми, он и мне-то сказал о нем в последнюю минуту. Заикнись Сарлинг кому-нибудь о том, что толкает меня с Бернерсом на ограбление, он непременно сказал бы об этом в машине в ту ночь. Это спасло бы его. Я не тронул бы Сарлинга, если бы о золоте знал еще кто-то, кроме нас. Нет, скорее всего Бенсон просто прочитал некролог в газете и, зная, что я связан со стариком, стал ждать моего появления, а не дождавшись, решил сам во всем разобраться. Я скажу ему, что дело начисто сорвалось, и концы в воду.

— О Энди, я так на это надеюсь.

Рейкс встал, выглянул в окно. Белль совсем не смотрелась в халате, с распущенными волосами, с зареванным, побитым пятнами лицом, потирающая одну ногу о другую. Каждый раз, когда она говорила «о Энди», Рейкса наполняло кислое раздражение. Ночью, в постели она была для него просто женщиной, безликой юбкой… а в темноте все они одинаковы, как сказал Бенджамин Франклин. Но днем ему иногда до боли хотелось, чтоб она исчезла, чтоб ее не стало вообще. Однако пока он должен быть для нее тем, кем она хочет его видеть.

Рейкс отвернулся от окна, улыбнулся, подошел к ней и запустил руку под волны каштановых волос, взял ласково за шею.

— Не надо ни о чем беспокоиться. — Он заглянул ей в глаза. — Но скажи, почему ты не выбросила ту рекламу?

— О Энди, ты не очень сердишься?

Рейкс почувствовал, как у него заходили желваки, но сдержался, успокаивающе протянул руку к ее колену:

— Нет, я просто хочу знать, почему. Ты ее читала?

— Пролистала.

— Ты поняла, чего Сарлинг от меня хотел? Ограбить «Королеву Елизавету 2».

— Да.

— Так зачем ты ее оставила, да еще склеила?

Поколебавшись секунду, Белль ответила:

— Ну, я думаю… а ты и впрямь хочешь знать?

Конечно, он хотел знать. Иначе зачем же спрашивать, черт побери!