Я сам похороню своих мертвых. Реквием для убийцы. Проходная пешка

— Естественно. Вы приходите ко мне с предложением, а потом исчезаете без следа. Плох тот бизнесмен, который оставил бы вас в покое после этого. Может, вы собрались перекинуться к конкуренту, пытаясь заключить более выгодный контракт, может, у вас возникли такие затруднения, которые, как вам подсказывало чутье, в одиночку не преодолеть, — а вы и не подозреваете, что мы всегда рады помочь. Было ли что-нибудь подобное?

— Нет. Просто я решил бросить это дело, и все.

— Жаль. Могу я спросить, почему?

— Слишком велик риск. Человек должен знать свои способности и не выходить за их пределы.

— Вы имеете в виду это? — Бенсон бросил на стол проспект.

— Да.

— Слишком велик риск… Однако вы зашли так далеко, что связались с нами. К тому времени вы все уже взвесили. Неужели вам внезапно изменило сердце?

— У меня такого не бывает, — улыбнулся Рейкс. — Я просто понял: эта работа не для меня.

— Напротив, я считаю, эта работа как раз для вас, — вдруг раздался за спиной Рейкса голос.

Рейкс обернулся, а Бенсон встал со словами:

— Это, скажем так, — председатель нашей компании, мистер Мандель.

С порога на Рейкса недвижно смотрел высокий, светловолосый человек с большим горбатым носом, сам немного сгорбленный. Его поза вдруг напомнила Рейксу готового взмыть ввысь сокола — прикрытые от дневного света глаза не Пропускают ни одной мелочи вокруг.

Немного рассерженный некоторой театральностью, с которой появился этот человек, и его замечанием, Рейкс возразил:

— Я не согласен. Идти на риск или нет — это уж решать мне.

Мандель прошел к столу, взглянул на Бенсона и сказал:

— Оставьте нас…

Бенсон ушел в спальню. Мандель развалился в кресле за столом напротив Рейкса. Чтобы лучше видеть собеседника, отодвинул вазу с цветами в сторону.

— В обычных условиях я не стал бы спорить с вами. Но это не обычные условия, как я вскоре объясню. Однако давайте перейдем к делу, а потом станем обсуждать все «за» и «против», — заговорил Мандель без всяких эмоций: слова ему были необходимы лишь как средство выражения мысли. — Вы это сделаете.

— Нет.

— Вы сделаете это по двум причинам. Во-первых, потому что способностей у вас хватит. И еще потому, что я вас заставлю.

Рейкса так и подмывало встать и уйти. Будь на месте Манделя другой, Рейкс, может, так и сделал бы. Но он почувствовал: чтобы добиваться своего, этот человек давно уже перестал блефовать. Он подразумевал именно то, о чем говорил, и мог подкрепить слова фактами. На мгновение Рейкса захлестнула усталая волна памяти: Сарлинг, Белль, Мери и Альвертон — все против него. Сдерживая желание уйти, он закурил, откинулся на спинку кресла и сказал себе: «Ладно, ты еще пока не свободен. Но ты знаешь, чего хочешь, знаешь, что у тебя будет, — так потрудись для этого еще чуточку, не дай никому сломить твое терпение. Думай, думай и еще раз думай. Пусть этот девиз висит на твоей стене».

И он с легким сердцем сказал:

— Хорошо, мистер Мандель, вы сделали весьма уверенное заявление. Теперь подтвердите его.

Мандель потер переносицу указательным пальцем.

— Вас с нами связал Сарлинг…

— Неужели?

— Да. Он часто пользовался нашей конторой для своих незаконных дел. Не один год он называл кодовым именем «Эпплгейт» и себя, и своих сотрудников. Итак, вы работали на мистера Сарлинга.

— Допустим.

— Вы читали эти записки? — Мандель указал на проспект, из которого торчали бумажки Сарлинга.

— Нет.

— Они написаны Сарлингом. Я знаю это, потому что иногда переписывался с ним. Сарлинг хотел, чтобы вы ограбили «Королеву Елизавету 2».

— Хотел.

— Если он заставлял именно вас, значит, считал вас способным на такое. В некоторых кругах были известны его методы. В своих сверхсложных делах он пользовался людьми, в которых верил и которых цепко держал в руках. Их обычно выуживал для него человек по имени Вюртер. Его теперь нет в живых.

— Как и самого Сарлинга. Хорошо, я допускаю это. Но после его смерти я стал свободным. И я сделал свой выбор, мистер Мандель.

— Вы сделали его слишком опрометчиво. Выбора у вас нет.

— Почему же?

— Потому что умри Сарлинг своей смертью, вы бы забеспокоились. Но что-то не похоже, чтоб вы волновались. По вашим собственным словам, вы стали свободны. Так ли это? Сарлинг действовал последовательно. У него были досье на всех, кем он пользовался, все их промахи, все секреты… все, что можно обратить против них. После смерти Сарлинга эти документы — по его собственным указаниям — нужно было уничтожить, не вскрывая. Но завещания не всегда выполняются. А вы не из тех, кто рискует понапрасну. Хотите что-нибудь сказать на этот счет?

— Нет, ничего.