«Меня зовут Вероника, мне двадцать пять лет. Естественно, уже будучи подростком, я влюбилась в
С тех пор как он исчез, моя жизнь лишилась смысла. Я похудела на пятнадцать килограмм. У меня никогда не было молодого человека, ведь я берегла себя для него. Я знала, когда-нибудь мы встретимся и он поймет, что никто, кроме меня, не сможет сделать его счастливым. Однажды я провела четыре часа перед выходом из телестудии и сумела получить его автограф. На мое „спасибо“ он ответил: „Не стоит благодарности“, и я поняла, что это не просто так. Уверена, он смотрел на меня не так, как на других девушек. Он наверняка хотел заговорить, может, даже забрать с собой и провести вместе всю оставшуюся жизнь, вдали от людей. Но вокруг толпились сотни девушек, они кричали, признавались ему в любви. Конечно, он сделал вид, что не заметил меня, хотя знал, что никто не любит его, как я, что остальные видят лишь внешнюю красоту и больше ничего. Я же всегда понимала его, словно между нами существовала магическая связь. Словно между нашими душами постоянно была натянута золотая нить, даже если он находился на другом краю земли.
Понимаю, почему он ушел: ему надоели люди. Но я хочу сказать ему одну вещь: дай мне знать, где ты. Хотя бы намекни, где скрываешься, и я тут же примчусь. Мы будем жить вдвоем, вдалеке от всех, и тогда у тебя будет достаточно времени, чтобы выразить то, что не смог выразить тогда. Я люблю тебя и жду».
В центре страницы помещена фотография девушки. Я смотрю и не узнаю ее. Я ее абсолютно не помню.
Когда мне говорили «спасибо», я всегда отвечал «не стоит благодарности».
Адам обнимает меня и хлопает по спине.
— Я выхожу во вторник. Встретишь меня? Сходим в бар, выпьем!
Конечно, встречу. Ведь Адам — мой единственный друг.
Пока поднимается решетка, я думаю, что делать. У меня ведь ничего нет: ни денег, ни дома, ни работы — абсолютно ничего. Даже не знаю, кто я.
Я никто.
Как я буду жить?
Все, можно идти. Сторож напутствует меня и желает удачи. Что-что, а удача мне понадобится. Нет, я не передумал, мне нравится быть обычным человеком, но все же не хочется впадать в нищету…
Вот уж не думал, что деньги станут такой проблемой. Эх, раньше за мной приехал бы вот такой лимузин и…
Да я же знаю этот лимузин!
Подхожу ближе, тонированное стекло медленно опускается.
Я узнаю женщину в черных очках в пол-лица…
— Люсинда?
Она молча открывает дверцу. Я сажусь рядом с ней.
— Вы не против немного прокатиться?
— Нет.
— Шофер, можно трогаться.
Она нажимает на кнопочку. Поднимается стекло, отделяя нас от водителя. Люсинда хочет, чтобы разговор остался в тайне.
— Скажите, где он.
— Что?
— Я хочу знать, где он. Что вы сделали с
— Если вы следили за процессом, то наверняка знаете, что…
— Я прекрасно знаю, что вы всех одурачили. Вы убили его, да?
— Нет-нет! Что вы!
— Уверена, вы что-то с ним сделали. Достаточно взглянуть на вас, как становится ясно, что его красота была для вас невыносима…
— Да, вы правы, я ненавидел эту красоту.
— Значит, признаетесь?
— Нет, мне не в чем признаваться. Я не убивал его и даже не похищал. Клянусь!
— Помогите, прошу вас… Может, вы хотя бы видели его?
— Да. Я его видел.
Люсинда снимает очки, и ее взгляд меняется, словно я внезапно превратился в важную персону. Она смотрит на меня, почти как раньше.
— Расскажите!
— Я был последним, кто видел его.
— Последним…
— Да. Послушай, Люсинда:
— Не смешно.
— Клянусь, это правда. Я уехал в Африку, там встретил колдунью, и она исполнила мое заветное желание — стать обычным человеком. Но потом все пошло наперекосяк.
— Вы ненормальный. Думаю, наш разговор окончен. Шофер, высадите этого господина!
— Нет, Люсинда, подожди! Дай мне шанс! Я докажу, что не вру.
— Что вы докажете? Что у вас галлюцинации?
— Дай мне одну минуту, и ты поймешь, что я не обманщик. Когда ты предложила моей матери контракт, она не поняла, что указанная в нем сумма будет перечисляться ежегодно.
— Это всем известно. Мы обе не раз говорили об этом в интервью.
— Ладно, хорошо. На мое двадцатилетие ты прислала мне двадцать девушек. Мы с тобой никогда не спали: ты считала, что после этого не сможешь нормально работать со мной. Что еще… А, вот! Сейчас я расскажу то, о чем не знает никто: я рассек бровь не потому, что упал, как говорили по телевизору, — я специально ударился головой о зеркало в ванной комнате. Ну что? Теперь веришь?
— Да, верю…
Она кладет на колени сумочку и достает оттуда книгу.