Я – Сания: история сироты

Благодаря тому, что Эсланда Борисовна подготовила почву, благодаря тому, что я потеряла идола в лице собственной матери, отношения «мать и дитя», наконец, стали возможны. Во мне завязывался сумасшедший коктейль эмоций! Начала появляться ревность. Я научилась скучать. Меня тянуло к этой женщине, как к матери. И я понимала, что не смогу рассказать Эсланде Борисовне всего, что ощущаю, когда общаюсь с Анджелой. Не смогу поделиться тем, что творится у меня внутри. Анджела, сама того не подозревая, настойчиво ломала внутреннюю стену, которую я долго строила вокруг себя, чтобы оказаться в безопасности. Чтобы меня не могли ранить другие люди. Особенно – взрослые. Тем более – женщины. Мне казалось, она идет напролом, как танк! Хотя – теперь я уже понимаю это – она вела себя как обычный человек, которому я небезразлична. Только мое тело, моя душа, никогда не знавшие материнской любви, ощущали ее поведение как взлом. Мне было тяжело принять такую открытость. Тяжело говорить на откровенные темы. Невозможно обсуждать и называть свои чувства. Как я могла все это делать, если у меня никогда не было по-настоящему близких отношений?

Мне кажется, одна только Эсланда Борисовна в тот момент все видела и все понимала. Просто, как обычно, не лезла ко мне в душу. Она ждала, когда я созрею и сама ей все расскажу. Так и вышло. Правда, о тех чувствах, которые испытала благодаря знакомству с Анджелой, я смогла рассказать только через четыре года.

И еще на примере отношений с Анджелой я усвоила, что с людьми надо все проговаривать очень четко. Если не делаешь этого, не объясняешься, жди проблем. Раньше я молчала, мне казалось, что взрослые на то и взрослые – они сами должны все знать. Меня научил этому опыт жизни в системе. А оказалось, нет! Они не могли понять, что со мной происходит, ведь они были другими, жили в другом мире, у них был другой опыт. Они никогда не находились в шкуре ребенка-сироты.

Однажды зимой, в каникулы, я спросила Анджелу: «У вас есть планы на меня на время праздников?» Обычно мы заранее все оговаривали, когда и куда идем, чтобы обеим было удобно. Тем более в те дни я подрабатывала на елках, делала детям аквагрим. Анджела ответила: «Нет». – «Точно нет?» – помню, специально переспросила я. «Нет», – подтвердила она. Ну, нет так нет. И шестого января я поехала к Эсланде Борисовне. Там и выяснилось, что вся семья собирается навестить бабушку и меня они берут с собой. После семейного праздника все остались с ночевкой. На следующий день, седьмого января, я приезжаю в Москву, и Анджела устраивает мне скандал. Оказывается, у нее были планы на меня! Оказывается, я должна была это по умолчанию понимать! Но я-то откуда знаю, что есть какая-то там традиция собираться самым близким людям перед Рождеством и что-то там вместе делать? У меня же этого не было никогда! Какой еще Сочельник? Я в жизни о нем не слышала! В ответ на ее претензии я в тот раз страшно завелась. «Если вы мне будете рассказывать, – кричала на нее, – то я буду знать! Нет у меня этих знаний! Я никогда не жила в семье! И про семейные ваши традиции я ничего не знаю!» В общем, у нас случился страшный конфликт. Поначалу она обиделась, но потом с улыбкой сказала: «Ты, оказывается, и кричать умеешь?» После этого мы стали все друг другу рассказывать, заранее говорить, есть какие-то планы или нет. Но разные мелкие недомолвки возникали довольно часто.

Я же не знала ничего об отношениях, о том, как принято между людьми! Анджела стала для меня первым тренажером. Первой репетицией чувств.

– Почему ты ведешь себя как кошка? – возмущалась она.

– Как это? – Я не понимала, что она хочет сказать.

– Ты все время пытаешься улизнуть, – старалась объяснить Анджела, но получалось не очень, – я тебя держу, а ты ускользаешь. Раз – и тебя уже нет.

– А как я должна себя вести? – Я не улавливала, чего она от меня хочет. – Я такая всегда.

– Но так же нельзя! – расстраивалась она. – Ты ррраз – и ускользнула, ррраз – и ускользнула. Зацепиться не за что!

– Я по-другому не умею, – я терялась от таких разговоров, – я не понимаю, о чем вы говорите.