Я сделаю это для тебя

Асканио тоже спешил от дверей, он почему-то прихрамывал на левую ногу, и левая рука была зафиксирована шиной. За ним наружу вышла Пелагея… почему Пелагея? Встала у стены, как она всегда делала, сложила руки на груди. Смотрела и будто не верила.

— Анри, ты вернулся! Маркиза, рад видеть вас в добром здравии, — поклонился он. — Если честно, я уже отчаялся.

— Как это — отчаялись, господин маг? — нахмурился капитан Плюи. — А нам-то говорили — чтоб мы даже не смели сомневаться!

— Так то вам, — отрезал Асканио. — А что там я думал — никого не касалось. Анри, где вас носило? Ты понимаешь, сколько времени прошло?

— Нет, Асканио, не понимаю. Вижу только, что ушли мы зимой, а вернулись… летом, да?

— Не просто летом, Анри. Зима закончилась, лето пришло и ушло, и ещё одна зима. И теперь у нас новое лето. Полтора года, клянусь Великим Солнцем! Какая тьма вас поглотила и не отдавала так долго?

Мы переглянулись, изумлённые.

Какие такие полтора года?

Что тут случилось, пока нас не было?

— И… что тут было? — медленно спросил Анри.

— Доложусь, — отмахнулся Жак, — но это всё мелочи.

И так он это сказал, что…

— Что же не мелочи? — тут же отреагировал Анри.

— Дома у нас неладно, — сказал он со вздохом. — С родичами твоими… и вообще.

И в этом «вообще» мне почудилось нечто зловещее. Но в тот момент я ещё не представляла себе, насколько оно зловещее, и просто порадовалась тому, что мы вернулись.

Там прорвались? И тут прорвёмся.

Часть шестая

1. Сколько воды утекло

Анри вложил мне в руку кристалл портала, показал, как держать и как влить в него немного силы.

— Думай о своём доме. Найди внутри себя ощущение этого дома. Картинка может измениться, всё же время прошло. А ощущение останется, и приведёт тебя туда, куда нужно.

Я внутри себя немного усомнилась, потому что очень уж непривычный подход. Но если уважаемые люди говорят, что всё в порядке, и этот способ работает — в конце концов, он ничуть не хуже, чем путешествие некромантскими путями, и даже безопаснее. Значит, должно получиться. Даже у такого неумелого мага, как я.

Неумелый маг сжал кристалл в пальцах, выдавил капельку силы и подумал о своём доме. О кухне, почему-то о кухне. Как печка топится, каша варится, коты у ног шныряют и попрошайничают, Дарёна стучит ножом по доске, Настёна смеётся, Марьюшка ворчит, Меланья улыбается.

И… у меня что-то получилось. Овал с колеблющимися краями появился.

— Ну… я пошла, да? — и так неуверенно это прозвучало, что Анри усмехнулся в усы.

— Провожу, — сказал он, и добавил для Жака и Асканио: — И вернусь. И всё выслушаю.

Я тоже хотела слушать новости, но мы же потом ими обменяемся, да?

Мы взялись за руки и шагнули в овал, и он схлопнулся за нашими спинами. И вышли на моей кухне, на самой настоящей моей кухне.

Печка топится, каша варится — угадала что ли? Никого нет, но с грохотом ко мне под ноги откуда-то выкатывается Вася — с громким мявом, опрокидывая по пути табуретку. И бежит по коридору Муся, тоже с мявом, а за ней… что? Пятеро чёрных котят? Ой! У меня теперь целых семь кошек, да?

А за котами — Меланья.

— Госпожа Женевьева вернулась! — громко кричит она куда-то вглубь дома. — С господином генералом! Северин, беги сюда скорее! Поклонишься, да Марье Яковлевне дашь знать, вот она обрадуется-то! Она ж сколько печалилась-то, думала — уже вас и не увидит в этой жизни!

Мелания поклонилась в пояс, уважительно, но я шагнула и обняла. Вот ещё, чиниться. Не здесь, не с этими людьми. Худенькая девочка-сиротка вытянулась, округлилась и превратилась в очень красивую девушку, просто загляденье.

Снаружи уже кому-то кричали — барыня вернулась, скажи там, живая и здоровая. Северин вошёл лёгкой походкой — высок, ещё выше, чем был, строен, по-прежнему бледен и красив. Его я тоже обняла, хоть он и смутился, и поклонился Анри, и встал по струнке.

— Господин генерал, дом госпожи маркизы в полном порядке!

— Молодец, хвалю, — кивнул генерал. — Расскажешь позже.

Он легко обнял меня, вновь открыл портал и исчез. Тоже пошёл принимать доклады.

Я плюхнулась на лавку прямо в шубе, тут же на колени прыгнул Вася и принялся бодать своей башкой мой подбородок. Муся приземлилась на лавку и тоже жаждала внимания. Котята — уже подрощенные, большенькие — расселись возле печки. А Меланья говорила, как они ждали, надеялись, потом не надеялись уже, а потом снова ждали. Северин стоял у стены и улыбался.

— Так, дорогие, — выдохнула я. — С вашего позволения я сниму шубу и прочие тёплые вещи и как-то переоденусь, мы с вами сядем, и вы мне всё-всё расскажете, так?

— И баню затопим, и ужин варится, — смеялась Меланья. — Вы не думайте, у нас тут всё-всё хорошо, всё присмотрено, и я даже цветочки у крыльца нынче весной посадила, думала — вот Женевьева Ивановна вернётся и обрадуется!

— Так, я же всем подарки привезла, только вещи-то наши наверху остались, — спохватилась я.

— Ничего, принесём потом, пока идёмте, вам хоть раздеться нужно с дороги. Надо же, в шубе так и вернулись! Вы где ж так долго были-то?

— Да по нашему с господином генералом счёту десять дней то ли прошло, то ли нет.