Я сделаю это для тебя

Вообще, следовало и разобрать эти сумы, то-то Рогатьен уже на них хищно поглядывает, и осмыслить — что такое он видел в том далёком краю, куда удалось заглянуть ненадолго. Главное из увиденного — что он, Анри, не единственный, кого туда занесло. Магических вывесок он углядел в городе добрый десяток, и на некоторых было написано такое, что привлекало внимание и заставляло задуматься. Например, что такое — «Четыре стихии. Иркутское представительство», а ниже очень мелкими буквами написано — «собственность семьи Роган»? Или вот ещё заинтересовала вывеска о Морском Соколе — такого человека, если верить легендам, близко знал предок Асканио. И всё это встретилось в одной точке. Или это просто они с Эжени побывали в одной точке, а на самом деле их больше?

В общем, Анри бы с удовольствием обдумал это сам, и даже, был готов, взявши сначала клятву, обсудить некоторые подробности с Асканио. Всё же, рыжий из Фаро больше него понимает в магической теории. И в магических перемещениях. Что делал демон? Как и ему, и Хозяйке горы, удавалось открывать порталы туда и сюда? И почему время шло так странно?

Но всё это было только для того, чтобы занять мысли, пока сменил одежду с походной на более подходящую. Рогатьен осмотрел всё снятое, потом ещё раз осмотрел и спросил:

— Где это вы там, в вашем подземелье, магическую чистку нашли?

— Спросишь потом у госпожи маркизы, она нашла.

Как ни странно, это объяснение оказалось подходящим — мол, госпожа маркиза и не такое может.

— И спрошу, непременно, — кивнул тот хмуро. — Потому что остальные-то все пришли, как из боя, а не как с прогулки. И без даров. И когда это было!

— Им не так много досталось, и удачи такой тоже не выпало, — усмехнулся Анри. — Что тут творится? Откуда сведения о доме? Когда оттуда в последний раз вызывали?

— Так вот в том и дело, что никого не вызывали. Давно уже не вызывали, как вы пропали, так и не вызывали, между прочим. Раньше хоть просто портал открывали в караулку раз в два месяца, а теперь — и того нет. Никаких новых людей, никаких припасов из дома, что сами добыли тут в лесу да у деревенских — тем и живы. Марсо вам ещё пожалуется, вот увидите. Но вы его сильно-то не слушайте, он жаловаться-то жалуется, но на самом деле никто не бедствует. Освоили рыболовный промысел, а прошлым летом ходили в поход с торговцами из деревни, мы им охрану, они нам долю в прибыли. Нынешним летом тоже успели сходить с господином Васильчиковым, который камеристку маркизы взял в жёны, так господин Асканио там где-то попался, ему госпожа целительница руку ещё так до конца и не срастила.

— Госпожа Евдокия?

— Она самая. Уж он за ней и ходил и уговаривал, чтоб, значит, в жёны её взять, но она только губы поджимает да отказывает. В деревне ещё один целитель завёлся, ей посвободнее стало, и госпожу Меланию она подучила тоже, та неплохо справляется. А как господин Жак женился, то и господину Асканио, глядишь, тоже захотелось.

— Что? — у Анри, наверное, глаза на лоб полезли. — Жак Трюшон женился?

Вот кто никогда не собирался, ни на словах, ни в мыслях. Не мог забыть какую-то великую любовь своей юности, хоть она и отказала ему тогда, и довольно быстро умерла потом. И никакие женщины его не трогали. Ухаживать — ухаживал, добиваться — добивался, сами в руки шли — не упускал, но всё это было на раз, или на несколько, но не навсегда. А тут какая муха его укусила? Или здешний злобный комар, или мошка?

— Да он на госпожу глаз положил ещё когда, первой самой зимой, как они все пришли с госпожой маркизой комнаты вам утеплять да обживать. Только помалкивал, видел — она сама себе хозяйка, дом у неё, сыновья в деревне не последние, да ещё и святой отец вниманием не оставляет. А сыновья-то гниловастые, то напьются и буянят, то дружков таких же приведут домой, даром, что старший-то уже и сам женатый человек. Вот господин Жак и ввязался в одну такую свару, отделал молодцов по первое число, и предложил госпоже Пелагее перебираться в крепость, потому что тут её будут уважать и оберегать, а не то, что в этом доме. Никто не ожидал, что она согласится, а она взяла и согласилась. И теперь у неё в доме командует невестка, да привезли кого-то в прислуги, так и справляются. А госпожа вниз ходит изредка, в гости заглядывает — на внука посмотреть, да и всё. А господин Жак ей прямо при всех тут и сказал — берите, мол, госпожа, и меня, и всё, что имею. Она расплакалась и согласилась. Поначалу каждое воскресенье на службу вниз ходила, а там ей святой отец-то и взялся пенять — мол, во грехе живёт. Она плечом повела да и говорит — а и обвенчай нас, за чем дело стало? Но тот упёрся — мол, иноверец, не можно так, и вообще зачем ей тот иноверец сдался. Тогда она пошла к отцу Реми и тот, не моргнув глазом, согласился. Так и сталось, но на службы вниз госпожа с тех пор не ходит.

Рогатьен всегда любил рассказать, кто что делает да кто за чем замечен, и очень складно у него выходило. А тут — свежие уши, и полтора года событий, как же! Но Анри очень хотелось услышать о доме. О чём таком знает Жак, и о чём умолчал Рогатьен?