Я сделаю это для тебя

— Даниель, я знаю, что вам по большому счету безразлично дело этого человека. Полагаю, его идеи вас беспокоят. Но вы сказали, что не смешиваете мораль с бизнесом. Я нахожу такое отношение к делу правильным со стороны честолюбивого человека. Сотрудничая с шейхом, вы сделаете хорошие деньги, не сомневайтесь.

Он сел в лимузин, махнув на прощание рукой.

Моя цель близка.

* * *

У меня есть три дня на подготовку.

Через три дня я окажусь лицом к лицу с шейхом Фейсалом, и уже ничто меня не остановит. В голове крутятся десятки вопросов.

Будут ли охранники присутствовать при разговоре? Обыщут меня или нет? Будут держать на расстоянии или подпустят достаточно близко?

Как я отреагирую, увидев шейха? Как долго придется ломать комедию, прежде чем начать действовать? Вдруг я струшу?

Оказавшись у подножия стены, я понимаю, как плохо себя знаю. Не могу предугадать собственные реакции и чувства, и меня пугает темная сторона моей личности. Придется импровизировать.

Я воображаю разные сцены. Перед мысленным взором проходят картины, где я одновременно зритель, режиссер и актер. Представляю, как убийца встречает меня, протягивает руку. Мне придется пожать ее и улыбнуться. Слышу его голос, он излагает свое видение мира. Слова попадают в меня, как обжигающие плевки, их едкий яд просачивается в мой разум и разъедает его, но я невозмутим. Сижу напротив него и точно выверяю ответы, жесты, позы. Иногда выхожу из роли и невольно ввязываюсь в словесную схватку, выплескиваю на него свою ненависть, рассказываю, какое страдание он причинил. Пускаю в ход крепкие выражения, хлещу его словами, и он начинает умолять о прощении. Если эти отступления действуют благотворно, я быстро возвращаюсь к сценарию, к своему тексту. До того момента, пока…

Но наступит ли этот момент? Я не должен сомневаться. Нужно продолжать прокручивать в голове ситуации, устраивая виртуальные репетиции.

Момент представится. Обязательно.

Жан

В комнате появляется Хаким.

— Как дела, кялб? — спрашивает он злобно.

Жан отдал бы все на свете, чтобы сбить с него наглую спесь.

— Планируешь повторить попытку героического побега? Не утруждайся, в следующий раз мы позволим тебе сдохнуть.

Внутренне Жан обозвал собеседника придурком. Он пытался умереть, а не сбежать.

— Лично я дал бы тебе утонуть, но остальные решили нырнуть и вытащить тебя. Они рисковали своими жизнями, чтобы спасти твою. Странно, так? Нам поручили прикончить тебя, а они оказывают помощь.

Хаким уселся на единственный стул и принялся раскачиваться на задних ножках, задумчиво глядя на заложника.

— He задумываешься, почему?

Жан знал, что похититель продолжит свой монолог, что бы он ни ответил, и просто ждал.

— А тебе идет изображать крутого! Строишь из себя бог весть что, но, когда смерть тут как тут, разнюниваешься, как девка. Все вы на Западе такие. Думаете только о развлечениях, праздниках, свадьбах и разводах… Суета, ажиотаж, фальшивые драмы, фальшивое счастье. И все это для того, чтобы забыть о смерти. Вы никогда не повзрослеете. А смерти боитесь, как сопливые дети. Мамочка! Только не черное!

Хаким выкрикнул последние слова тоном капризного ребенка и гнусно захихикал.

— Нам сделали прививку смерти, потому что она — часть пути. Мы способны спрыгнуть с крыши небоскреба или…

Он бросил на Жана недобрый взгляд.

— …или подорвать себя в толпе.

Жан с трудом сдержал рвавшееся наружу ругательство.

Хаким все понял, и его зрачки расширились от мрачного наслаждения одержанной победой.

— Не хочешь знать, зачем они тебя спасли? Врешь! Ты просто отказываешься спросить. Пытаешься сохранить остатки гордости?

Он помолчал, сардонически ухмыляясь, — о, как же хотелось Жану ударить кулаком по этой ненавистной роже! — потом встал.

На пороге он оглянулся на пленника и бросил:

— Все дело в том, что твоя жизнь имеет цену.

Хаким вышел, оставив Жана размышлять над этой загадочной фразой.

Жан

— У нас нет ничего нового для следующего выпуска! — паникует Изабель.

— Дадим обзорный сюжет, — предлагает Эрик.

Шарль пожимает плечами.

— Конечно, — соглашается он, — но разве площадь Бово не может поделиться информацией о том, как они пытаются выйти на след похитителей?

— Мы не узнаем ничего сверх того, что министр заявил во вчерашнем интервью, — вмешивается в разговор Изабель. — Я говорила утром с Леном. Он позвонит, если у них что-то появится.

На лице Шарля читается явный скептицизм.

— Вы правда верите, что они станут делиться информацией?

Эрик покачал головой, выражая сомнение:

— Я ни в чем не уверен. Впрочем, они наверняка захотят сделать жест доброй воли.

— И в какой-то момент нам придется ответить тем же и подыграть им, — согласилась Изабель. — Чтобы нас не обвинили в нарушении джентльменского соглашения.

— Ты права, — сказал Эрик. — Это игра в поддавки, но выбора у нас нет: придется принять в ней участие, иначе Министерство внутренних дел сольет информацию нашим конкурентам.