Я сделаю это сама

Ну да, где ж ещё? Хороша же я буду на лесозаготовках! Но вообще Пелагея обещала выдать троих парней, наверное, они сориентируются? Когда ходили за грибами и за брусникой, видели чёртову прорву сухостоя. Лиственницы, кедры, сосны. Отличные же дрова, их только срубить, дотащить и распилить, и колоть ещё потом. Ладно, отметим пунктик в плане.

Баня была как у Пелагеи – каменная печка, на ней железный бак для воды, полки, два старых веника валяются. Отмыть, и нормально. Только надо понять, как зимой в неё ходить, она совсем не рядом с домом. А я вовсе не тот человек, который после бани ныряет в сугроб. Максимум – водой облиться, и то не самой холодной. Ладно, подумаем.

Ещё был хламовник – отдельно стоящий сарайчик, в нём какие-то деревяшки непонятные кучей, вроде куски чего-то, потому что местами сколоченные. Не взять ли на растопку тех деревяшек, они хорошие, сухие? И не поверите, ещё конюшня, но ни одного коня в ней, конечно же, не было.

Так, теперь можно и в дом.

- Какой он огромный, - выдохнула Меланья.

Марьюшка моя только усмехнулась – ну да, она, наверное, вместе с Женевьевой бывала и в замках, и во дворцах, что ей деревенский дом, хоть и в два с половиной этажа?

- А ты откуда сюда приехала? – спросила я.

- Из Кяхты, - сообщила девочка.

- Стоп, это же… ну, не близко? – не поняла я.

И в моём мире не близко, и тут так же, думаю. Хоть карты здешних мест я пока и не видела.

- Ой, не близко, - закивала девочка. – Григорий Иваныч был там на торгу, он нас с матушкой пожалел. Батюшка-то мой к китайцам уехал торговать и не вернулся, сгинул там с концами. Брат его двухродный дом наш себе взял, нас кормил из милости, а потом Григорий Иваныч сказал, что его жене дома помощь нужна, нас ему и отдали. Но матушка не вынесла долгой дороги и зимы, и господь забрал её к себе. Наверное, она там с батюшкой встретилась, и они на меня оттуда смотрят.

Уж наверное, смотрят. Могли бы и помочь так-то, не только смотреть. А Григорий Иваныч – это, видимо, покойный супруг Пелагеи и отец выдающихся сыновей.

- А братьев-сестёр у тебя не было?

- Не было, одна я у батюшки с матушкой.

И если отец – крутой купец, наверное, должна была стать завидной невестой с хорошим приданым, а что вышло? Тоже – хорошо, что жива, прямо как я?

- Ну так я тоже одна осталась, и Марьюшкины все дома, а она – здесь. Надо нам, таким, вместе держаться, не находишь? – я испытующе глянула на девочку.

- Вместе? Это как? – не поняла та.

- Если расчистим этот дом, чтоб жить можно было, пойдёшь жить ко мне? – спросила я.

Та аж задохнулась.

- Пойду, - тихо прошептала. – Пелагея Порфирьевна добрая, но я пойду.

Всё понятно. Сюда за нами сынки доброй Пелагеи Порфирьевны не потащатся. А потащатся – дадим от ворот поворот.

Дальше мы пошли в дом. Всё, как и было – пыль, хлам, запустение. В комнатке самогонщиков кое-что поменялось – бутыли, их расположение, тряпочки какие-то. Ладно, с вами мы ещё разберёмся, господа хорошие, кто б вы ни были.

В кладовке уже так сильно не воняло, но – запах ещё был. Я тут же раскрыла окошко и дверь – пусть выветривается.

- Ой, это нужно пол снимать, наверное, чтоб добраться. Там, скорее всего, мышь сдохла, или крыса, они тоже бывает, что приходят, - говорила Меланья. – Забралась, а обратно вылезти не смогла. И всё.

Ладно, поглядим.

- Так, команда. С чего начинаем? – я оглядела обеих.

- Столы эти из большой залы вытащить наружу, - нерешительно начала Марья.

Вообще она, может, и своим домом никогда не жила, если всю жизнь с Женевьевой – задумалась я. Ничего, всем нужно когда-то начинать. И учиться новому никогда не поздно.

- Вытаскивать всё наружу и сушить, пока солнышко. Мусор сжигать, полы, стены и лавки мыть, - сказала Меланья.

И я была с ней в этом деле полностью согласна.

- Так, девы. Идём домой, обедаем, а после обеда отправляемся сюда с тряпками и вёдрами. И с мужиками.

Никто не возразил, значит – так и поступим. Дома Пелагея выслушала наш план и одобрила.

- Парней бери, пусть таскают. За дровами тоже сходят потом, да несколько раз. Найдём, у кого взять лошадь с телегой, там можно по дороге проехать, которая в крепость, хоть часть пути облегчить.

Вот, уже что-то. Ладно, после обеда приступим.

Но после обеда меня задержала пришедшая откуда-то Трезон.

- И куда это вы собрались, позвольте узнать? – ехидно поинтересовалась она.

3. Я сделаю это

3. Я сделаю это

Трезон стояла, смотрела на меня, и, похоже, думала, что знает что-то обо мне. Что-то такое, что недоступно мне самой.

- А вам, простите, какое дело? – недружелюбно поинтересовалась я.

- Как это какое? – возмутилась она. – Самое прямое!