Я сделала ошибку

В остальном все идет как обычно. Я посещаю отца каждую неделю. Дома провожу больше времени у плиты (но никогда не готовлю пирог с рыбой, потому что это слишком болезненное напоминание о Бетти) и делаю все прочие вещи, которыми обычно занималась свекровь, например уборку. Мне приятно думать, что наш кухонный пол почти соответствует ее стандартам чистоты. Интересно, почему Бетти так любила заниматься хозяйством? Может, ей тоже казалось, что таким образом она хоть как-то контролирует свою жизнь?

Каждый вечер дети ставят на стол приборы и для своей отсутствующей бабушки. Мы не говорим о ней. Они со мной не общаются. Я по-прежнему сплю в комнате Бетти. Стюарт через неделю уезжает на конференцию, по крайней мере так он утверждает. Я чувствую, что не имею права выяснять подробности. Боюсь услышать имя Джанин. Мысленно я отмечаю каждый день, оставшийся до вынесения приговора Бетти.

Вскоре мне неожиданно звонит Дженнифер.

– У тебя есть время поговорить с глазу на глаз? – спрашивает она. – Не волнуйся. По работе никаких претензий. Но я недавно кое-что услышала, и это может заинтересовать тебя.

Мы встречаемся в маленьком ресторанчике рядом с Мраморной аркой. Сегодня Дженнифер выглядит не слишком бодрой. И не выкрикивает слова, как бывает, когда она взбудоражена. Собственно, Дженнифер почти прячет от меня взгляд. Вероятно, как и для всех остальных, для нее стало шоком, что женщина, которую она боготворила (ее слово, не мое), изменила своему мужу.

– Прости, я сказала полиции, что видела, как вы поднимались на четвертый этаж с этим… мужчиной, – произносит она.

Кажется, ей трудно произнести имя Мэтью, как и мне.

– Я хочу, чтобы ты знала: я не шпионила за вами. Так получилось, что мне дали номер на том же этаже. Полиция опросила нас всех, не видели ли мы на вечеринке чего-нибудь, что могло бы иметь отношение к делу, вот я и… – Она замолкает.

– Все в порядке, – говорю я. – Я понимаю.

Дженнифер поднимает голову и смотрит на меня.

– Надеюсь, теперь я сумею загладить свою вину.

Мне хочется смеяться. Ничто не может вытащить меня из этой неразберихи, которую я сама для себя создала.

– Дело в том, – продолжает она, – что на днях я видела Дорис. Ее плечо теперь в порядке.

– Хорошо, – с облегчением вздыхаю я.

– Но она мне кое в чем призналась.

– Я понимаю, что ты хочешь мне сказать. Я получила письмо от ее адвоката. Это все теперь дело прошлое.

– Вообще-то я не о том. – Дженнифер крутит в пальцах салфетку. – Дорис постеснялась вовремя рассказать тебе всю историю. Но она была так потрясена тем, что выяснилось на суде, что попросила меня сделать это вместо нее. Дорис подумала, вдруг это поможет твоей свекрови.

Я придвигаюсь ближе на стуле.

– Каким образом?

– Твой… друг. Я имею в виду бывшего друга…

– Мэтью Гордона.

Она кивает.

– Дорис и Мэтью, оказывается, разговорились на рождественской вечеринке и обменялись номерами телефонов. Она тоже ночевала на четвертом этаже. Дорис призналась мне, что они переспали после того, как вечеринка закончилась.

– Это правда? – Я вспоминаю, как Мэтью настолько нежно пожелал мне спокойной ночи, что у меня возникло искушение – о, такое сильное искушение! – пригласить его войти.

Дженнифер снова отводит взгляд, словно ей легче говорить, когда она не смотрит на меня.

– Они поддерживали связь. После того как ты рассказала ему о том, что Дорис упала на ковре, он ее шантажировал. Угрожал, что расскажет ее мужу об их романе, если она не подаст на тебя в суд.

Что? Только я успела осознать, до каких глубин опустился Мэтью, как выяснилось, что он и вовсе пробил дно.

– Дорис была так напугана, что согласилась, – продолжает Дженнифер. – Но она ужасно переживала из-за этого, особенно когда та женщина, Шэрон, начала всем рассказывать, что ты по халатности принимала клиентов у себя дома, не имея страховки. А потом, когда ты дала показания, что Мэтью Гордон шантажировал и тебя, Дорис стало еще хуже. Она считает, что, если бы вовремя рассказала тебе, чем он занимался, ничего бы этого не случилось.

Это не совсем верно, однако я могла бы держаться с ним осторожнее.

– Тебе не кажется, что уже поздно об этом говорить?

Дженнифер кивает:

– Я понимаю. Дорис правда боялась тебе сказать. Но она хочет, чтобы ты знала, что у нее не было выбора.

У всех нас есть выбор, хочу я возразить. Мы просто убеждаем себя, что его нет, поскольку не желаем брать на себя ответственность за свои действия.

– В любом случае как это поможет моей свекрови? – раздраженно спрашиваю я. – Дело уже рассмотрено. Кроме того, как выразилось обвинение, Мэтью, может, и был шантажистом, но это не оправдывает Бетти в его убийстве.

– Понимаю. Я очень сочувствую.

Дженнифер опускает голову. Мне хочется плакать. Когда она сообщила, что у нее есть информация, которая может помочь Бетти, я на минуту почувствовала надежду.

– Могу я сказать Дорис, что ты ее прощаешь? – спрашивает Дженнифер. – Она знает, что вела себя глупо, и очень жалеет об этом.