Я шел с Ганнибалом

- Я должен спешить к Ганнибалу, - сказал он, вернувшись в палатку. Он хочет мне диктовать. - Силен взял свои принадлежности для письма. Осуши эту чашу, тогда ты заснешь, - сказал он, нагнувшись надо мной. Оставайся у меня, пока рана не заживет. Это недолго!

И он пошел к Ганнибалу.

33

Теперь я был один. Я немного отпил из чаши. Лекарство было горьким, и я не стал его больше пить. Рана больше не болела. Мой взгляд остановился на кинжале, который подарил мне Карталон. Он висел на столбе палатки. Я задумался. Этим оружием Карталон нанес Суру рану, чтобы вылечить его. Я долго смотрел на этот кинжал.

Потом я встал, взял кинжал и вышел из палатки. Луны на небе не было, но звезды сияли. Ночь была темная и теплая. Я двинулся вперед не раздумывая. Когда я выходил из лагеря, меня никто не окликнул. Часовых было выставлено мало, ведь врагов больше не осталось.

Я не взял с собой ничего, кроме кинжала. Я шел налегке. Рана почти не болела, будто я вовсе и не ранен. Как только я решил идти искать Сура, все мое волнение исчезло. Я был уверен, что найду его, поэтому не очень спешил. Надо было только дойти до озера, берега которого в то утро были покрыты туманом, и взобраться на холм - слон должен быть там. Я шел, не глядя по сторонам, и двигался так половину ночи. Потом красный серп луны показался над горизонтом, и я увидел озеро. Оно поблескивало, покрытое клочьями тумана. А вон и холм. Я взобрался на него.

На холме лежал Сур. Его голова и огромное тело четко вырисовывались на фоне ночного неба. Над затылком слона сверкал маленький крест - меч Ганнибала. Рукоять сияла холодным светом. Я выронил свой кинжал.

Я взбежал на холм, чтобы схватить меч Ганнибала. Когда я протянул за ним руку, то упал и ударился головой и плечом о скалу, похожую на огромного слона... Над скалой блистали звезды.

Опять стала болеть рана. Я поднялся и быстро пошел прочь. Луна поднялась выше. Я в замешательстве смотрел сквозь туман - из него поднимались черные тени. Туман скрывал под собой болото, а не озеро. Я больше не знал, куда мне идти, и поэтому побрел наугад. Боль в руке нарастала. Мне становилось жарко, виски горели. Серп луны стал серебристо-белым. Куда бы я ни посмотрел, везде дрожали длинные тени.

Я устал, но продолжал идти. Потом я вышел на тропу и пошел по ней. И вдруг я понял, что Сур рядом.

...И тогда я услышал сзади знакомый звук его шагов. Я не смел посмотреть назад, но пошел не спеша, как я всегда ходил, когда Сур шел сзади. Когда я наконец понял, что он идет за мной, я заговорил с ним:

"Нам давно надо было бежать".

Он не согласился со мной:

"Из этого ничего бы не вышло. Ганнибал послал бы за нами Магарбала. Если бы наш побег удался, римляне все равно поймали бы нас. А что тогда? Вот теперь нам никто не помешает".

"Куда ты идешь?" - спросил я.

"Ты же знаешь, - сказал он. - Сначала мне надо снять путы с ног и вытащить из загривка блестящий крест.

Я пойду тем же путем, каким пришел - через горы и реки, через пустыни и цветущие поля, под самую крышу мира", - слово в слово подтвердил он все, что говорил Силен.

"А потом что?"

"А потом я вернусь, - услышал я его снова. - Я расскажу тебе все, только имей терпение и не убегай от меня. Мне надо привыкнуть к своему новому положению, как и тебе. Ты можешь на меня положиться. Тебе не говорили, что я шел за тобой даже тогда, когда у меня больше не было сил?"

"Да, Силен говорил, - подтвердил я, - и Ганнибал тоже. - Я запнулся и спросил: - Что ты скажешь о Ганнибале?.."

Я услышал сзади тихий стон. Все, что делал Сур, он делал тихо, его слова и шаги были едва слышны, и только тот, кто как я, его хорошо знал, мог разобрать, что он говорит.

"Что ты скажешь о Ганнибале?" - спросил я снова.

"Сначала он мне нравился. Мне нравились его глаза, его манера говорить. Мне нравилось, что он велел отвязать Бармокара и Миркана от позорных столбов, что он вернулся за Ибер, чтобы помочь слабым. Мне понравилось, что он подобрал тебя, когда ты умирал, я восхищался им, когда мы шли через перевал. Я очень любил его за многое, в особенности за то, что он оставил Арбу с малышом, иначе бы Арба тоже..."

Внезапно Сур умолк.

"А что ты скажешь о Сагунте, о тех шести тысячах, из которых он приказал выделить римлян?" - напомнил я.

"Сейчас скажу. Ты хорошо сделал, что ушел от него. Тебе уже нельзя было идти с ним дальше. И потом - он ведь обидел тебя. Он лишил тебя отца, матери и брата. Он хотел отобрать меня у тебя с самого начала, но об этом я знаю так же мало, как и ты. Очень многого я не знаю. Только когда он ослеп на один глаз, заболел и ослаб и ему стало труднее скрывать свои замыслы, я понял, что он за человек. Ганнибал хотел, чтобы я был его слоном, но ты же знаешь: я твой слон".

С Суром было легко разговаривать. Он понимал меня так же хорошо, как Силен, даже лучше.

"Что теперь будет с нами, с тобой и со мной?"

"Будет трудно, - признался Сур. - Передо мной долгий путь, но все равно этот путь ведет к тебе".

"Я тебя не понимаю, - сказал я. - Ты должен мне это объяснить. Мне это важно знать".