Я шел с Ганнибалом

И вдруг Карталон указал на почерневшее бревно. Оно лежало возле наших ног. Из трещины выглядывала ящерица. Зеленая, она резко выделялась на обугленном дереве. Сперва она высунулась наполовину, потом осмелела и вылезла вся. Я увидел, что ее хвост кончается тупым обрубком. Ящерица прошмыгнула по дереву, потом оглянулась, резко повернув голову. Карталон наклонился вперед, приглашающим жестом протянул ящерице раскрытую ладонь, и она с любопытством приблизилась — может быть, ее привлекла блестящая кожаная повязка? Ящерица вспрыгнула на ладонь, Карталон быстро сжал пальцы. Я опять испугался. Карталон же взял ящерицу двумя пальцами и показал мне на обрубок хвоста.

— Отрастает, — сказал он и отпустил ящерицу. — Потом он хлопнул меня по плечу. — Сур, — напомнил он мне и встал.

Я тоже встал и пошел за ним.

3

Для слонов наступило время, когда они опять стали просто слонами.

Война кончилась. Приближались холода, и солдат-наемников, мечтавших об отпуске, отпустили на родину: в Ливию[11], на Балеарские острова[12], в ближние и дальние деревни Иберии. В сторожевых башнях и укреплениях, сооруженных вдоль побережья, был оставлен только небольшой отряд. В лагере остались часовые, главным образом нумидийцы и спартанцы.

Лагерь соорудили неподалеку от столицы страны — Нового Карфагена. Город тоже вырос на берегу моря и быстро расцвел. Его порт, так же как и в Сагунте, был открыт на юг. Между Карфагеном и Новым Карфагеном оживленно сновали корабли. Они увозили серебро, рыбу и рабов в Африку и доставляли оттуда драгоценные товары и наемных воинов. С севера через Новый Карфаген везли олово. Многим наемным воинам[13] Новый Карфаген так нравился, что они забывали о родине. Гарнизон лагеря проводил там почти все свободное время. Возвращаясь в лагерь, воины хвастались городскими приключениями. Большинство этих рассказов не предназначались для моих ушей, но солдаты были так пьяны, что забывали об этом.

Один карфагенянин, много лет плававший по морю, любил встречать восходы солнца на скале возле порта — вовсе не из-за солнца, а из-за приходивших на рассвете кораблей.

— Некоторые из них приходят под кроваво-красными парусами, — рассказывал он.

Я видел это еще в Сагунте, но в новом городе я не хотел смотреть на такое.

Слоны доставляли мне много хлопот, особенно Сур. Я должен был содержать его в чистоте и кормить. Чем ближе я знакомился с этими гигантскими существами, тем удивительнее они мне казались. Все в них было особенным, даже их жажда и голод. Сур легко съедал за день до сотни мин пищи[14]. В его хоботе легко помещался огромный кувшин; он втягивал воду, потом поднимал хобот и выливал ее в рот. Твердую пищу Сур тоже брал хоботом, отправляя туда же. При этом он был привередлив: многое из того, что я ему приносил, оставлял нетронутым.

Бывало, он не трогал какую-нибудь ветку только потому, что она была не гладко обрублена, или ему не нравилось, что на ней попадаются увядшие листья. Однако он не был таким привередливым, когда срывал ветки сам. Больше всего любил он искать еду без нашего участия, и это не отличало его от других слонов. Но лакомками были все: они срывали с дерева кору, раскапывали бивнями землю, обнажая корни, срывали траву целыми пучками и, высосав из нее все соки, опять выплевывали. Учуяв в земле луковицу, они опускались на колени и долго копали бивнями или рыли хоботом, пока лакомый кусочек не отыскивался. Когда палило солнце, что бывало все реже, они обмахивались какой-нибудь веткой, а потом съедали ее. Увидев на дереве плоды, они раскачивали его головой, пока плоды не падали на землю. Часто они бывали при этом нетерпеливы, и если дерево их не слушалось, то они целиком выкорчевывали его бивнями.

У Сура был только один бивень — правый, — и я никогда не видел, чтобы он им орудовал. Когда я спросил об этом Карталона, тот ответил:

— Этот бивень всего лишь украшение — бивень-слугу он потерял.

У всех слонов левый бивень является слугой — с его помощью они действуют, а правый бивень слоны щадят. Так, во всяком случае, говорили погонщики. Когда Карталон начинал рассказывать о Суре или о других слонах, то конца этому не было видно, как дна в полном до краев колодце. Карталон объяснил мне однажды, почему Сур не раздавил мне ногой плечо:

— Это потому, что в ступнях слонов спрятаны мягкие жировые подушечки.

А затем он сказал:

— Вообще в слонах есть что-то загадочное, чего нет у других животных. Я уже давно имею с ними дело, но до сих пор удивляюсь, как легко такой колосс берет препятствие, ложится или встает.

Но Карталон поведал мне не только это. Как-то он сказал:

— По ногам слона можно определить его высоту: она равняется двум обхватам его ноги. За одну ночь он преодолевает расстояние, на которое лошади не хватит не только ночи, но и дня в придачу!

Да, на свои ноги он может положиться. Но еще больше на свои уши! Он ловит ими малейшие шорохи: отчетливо слышит, когда взлетит птица или хрустнет сучок…

Но более всего хвалил Карталон хобот слона: