Я шел своим путем. Ким Филби в разведке и в жизни

Во время нашего обеда Святослав Бэлза, музыкальный критик, рассказывал, как безуспешно пытался поймать такси, когда возвращался с Грином из Большого театра. В конце концов остановился частник, которому он сказал, что надо отвезти знаменитого писателя Грэма Грина. Тот так обрадовался, что не взял денег, а попросил автограф:

— А то моя жена не поверит, что рядом со мной сидел знаменитый Грэм Грин.

Но довод не для московских таксистов.

…Уже не стало Грэма. Ивонна приехала в Москву одна. Мы с ней долго гуляли по городу и очень устали. Накрапывал дождь, и я бросилась на поиски машины, пока Ивонна ждала под крышей метро «Площадь Революции». История повторилась: меня упорно игнорировали выстроившиеся в шеренгу таксисты, безмолвно и задумчиво глядя поверх моей головы. Я металась, чувствуя себя невидимкой, разговаривающей с глухонемыми. Оставалось спасительное метро.

…Самые последние слова, которые я услышала от Грина, мне особенно запомнились. После празднования его дня рождения я провела с ним и Ивонной еще один вечер в Доме литераторов. Мы разъезжались на одной машине, и мой дом был первым по пути. Грэм вышел следом за мной. Мы прощались (и я предчувствовала, что навсегда) на том самом месте, где впервые встретились, и он сказал:

— Разговаривай с Кимом перед сном — тебе станет легче. Я не знаю, есть ли там (и показал на небо) кто-нибудь, но если есть, то он услышит. И скажи Киму, что я люблю его.

НАЧАЛО КОНЦА

После поездки на Кубу здоровье Кима резко ухудшилось: «Вот что действительно подкосило меня — так это влажная жара снаружи и холодный воздух от кондиционера в помещении. Я кашлял всю дорогу от Гаваны до Сантьяго-де-Куба и обратно, температурный контраст и высокая влажность сыграли дьявольскую шутку с моими бронхами. Я бы ни за что на свете не пропустил этот вояж, однако сомневаюсь, что снова повторю его. Климат и всеобщее возбуждение впервые заставили меня ощутить свой возраст», — признался он в письме Грэму Грину. Но как и раньше, нисколько не беспокоился о своем здоровье и удивлялся, что другие придавали этому большое значение:

— Русские — такие ипохондрики, слишком много говорят о своем здоровье.

Услышав традиционный тост или пожелание: «Главное — это здоровье!», — всегда обрывал:

— Главное — это любовь! Зачем мне здоровье, если бы не было Руфы?

Еще в самый первый год нашей совместной жизни Ким перенес тяжелую пневмонию. Тогда навещавший его врач настаивал на госпитализации, но Ким наотрез отказался. Затем приехал профессор с таким же намерением, но, поговорив со мной, согласился, что дома больному будет лучше. Госпиталь для Кима всегда оставался самой страшной угрозой, и он отчаянно отбивался от него.

Первые десять лет нашей совместной жизни Ким был полон сил и, в общем, здоров, а кровяное давление у него, по словам врачей, было как у космонавта. Досаждал только бронхит, к которому он привык:

— Я живу с этим, сколько себя помню, с самого маленького, — успокаивал он меня, показывая ладонью на несколько сантиметров от пола.

Но я не могла смириться с этим и упорно лечила его. Со временем обострения становились все реже и кашель почти прекратился.

За Кимом приходилось ухаживать как за младенцем. Сам он не в состоянии был заботиться о своем здоровье. Любая простуда представляла для него опасность, а для этого было достаточно малейшего дуновения ветерка.

Идем по бульвару в теплый весенний день. Ким согревается от быстрой ходьбы, но ему не приходит в голову снять плащ или пиджак. Уже пот катит градом, и тогда он застегивается на все пуговицы и кутается в шарф:

— Посмотри, какой я good boy!

А я выхожу из себя от досады: проглядела, не уберегла! Снова вспышка бронхита.

После Кубы эти вспышки участились. Ким заметно слабел. В письме М. П. Любимову от 6 марта 1978 г. он признался:

«Боюсь, я очень плохо себя вел этой зимой — тем обиднее, потому что это была лучшая зима за последние несколько лет, было много снега и солнца. А я провел больше десяти недель взаперти в моей квартире — сначала бронхит в декабре, затем тяжелый грипп в январе и затем снова бронхит в феврале. Как вы видите, сейчас у нас март, а я только еще выбираюсь после третьего наступления болезни. Это перепутало все мои планы. Мне пришлось неоднократно откладывать встречи с нашей молодежью, но я надеюсь возобновить их на будущей неделе. Мы отказались также от одного путешествия за границу, так как было бы нелепо появляться там не вполне здоровым. У Руфы со здоровьем тоже было не все в порядке, а ее матушка в довершение всего поскользнулась на льду и сломала правую руку».

Осенью 1980 года мы в последний раз посетили Болгарию. Там в доме отдыха на Солнечном берегу Ким провел в постели все три недели. В первую ночь вообще не сомкнул глаз и просидел в подушках, так как лежа задыхался и беспрерывно кашлял.