Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал

Приближался конец августа, но жара все еще не спадала. Стояли на удивление теплые дни, и на небе уже очень давно не появлялось ни единого облачка. Мы с мисс Лайджест держались в тени деревьев и сидели лишь там, где тени давали более или менее ощутимую прохладу. - Как по-вашему, мистер Холмс, - вдруг спросила она, - Лестрейд переменится ко мне, если в деле произойдут перемены? - Я думаю, что когда ему придется вас освобождать, он сделает вид, будто это и не он вас арестовывал. - А если вы, наконец, убедите его, что стоит повнимательнее присмотреться к Гриффиту Флою, он станет ко мне снисходительней? - С каких это пор вас волнует отношение к вам инспектора, мисс Лайджест? - С тех самых пор, как я поняла, что половина всего дела держится именно на его личном благоволении. - Тогда я повторяю, что вам можно ожидать его благоволения лишь тогда, когда он сам придет к выводам по делу, противоречащим всему, что он делал раньше. - То есть как это "самостоятельно"?

Я улыбнулся, разжигая свою трубку: - Я имею в виду, что мне придется убедить его в том, что все расследование является его и только его заслугой.

Ее бровь поползла вверх: - Но это несправедливо! - сказала она, справившись с первыми чувствами. - Я не позволю, чтобы все, что вы делаете, просто так кануло в лету или, того хуже, досталось Лестрейду в качестве трофея! - Я не слишком честолюбив и в случае, когда придется выбирать между личной славой и вашим спасением, без колебаний выберу второе. - Весьма благородно с вашей стороны, мистер Холмс, но мне все равно не нравится даже сама постановка этой альтернативы. - Ничего не поделаешь, - я пожал плечами, с улыбкой наблюдая за ее возмущением, - мне часто приходится оставаться в тени ради достижения главной цели.

Она вздохнула, не в силах смириться с тем, что я говорил: - Доктор Уотсон как-то сказал мне, что вы отказываетесь от славы и даже от вознаграждения по многим причинам. Это так? - Да. Часто я не требую официального признания моего участия в деле потому, что само дело не представило для меня существенных трудностей или просто не было интересным. - Ну, это можно понять. Все знают, что ваша слава зиждется на громких и запутанных делах.

Я кивнул: - А в тех случаях, когда дело решено, но не получает огласки, я довольствуюсь признанием клиента и близких мне людей, например, Уотсона. - Знаете, мне бы все же не хотелось, чтобы в моем деле вы отступили в сторону, когда придет время делить пирог. Если вы так сделаете, я подам в какую-нибудь центральную газету опровержение и расскажу всю правду.

Я рассмеялся: - Очень мило, мисс Лайджест! Но вы, по-моему, взялись резать этот пирог еще до того, как это пришло в голову даже Лестрейду, да и вообще рановато. Как ни грустно признавать, дело остановилось, и мне пока не за что требовать славы.

Она улыбнулась: - Вы же сами просили, чтобы я в вас верила, и я уже привыкла верить, ее лицо вдруг приняло озабоченное выражение, но через секунду она с неожиданным блеском в глазах посмотрела на меня. - Так вы говорите, дело остановилось? И вы сегодня тоже свободны? - Да, а в чем дело? - Я подумала, что, может быть, вы хотите расширить территорию нашей прогулки и посмотреть на здешние пейзажи. За тем приходом открываются замечательные виды! -Я согласен. Когда мы отправимся? - Прямо сейчас, если вы ничего не имеете против, - она оглядела мой спортивный пиджак и короткие брюки, заправленные в сапоги, - ваша одежда будет очень кстати: там, возможно, придется пробираться сквозь траву. - Тогда ваша тоже, - ответил я, бросив взгляд на ее черный брючный костюм, очевидно, тот, о котором говорила миссис Коннор. Мисс Лайджест не утрачивала в нем ни капли своей женственности: хорошо подогнанные по фигуре, жилет, пиджак и брюки делали ее еще более изящной.

Мы вернулись в дом, чтобы предупредить всех, что уходим, в холле нас встретила Мэри. Она стирала с мебели пыль, но, услышав шаги хозяйки, обернулась и подошла к ней. - Мэри, - обратилась к ней мисс Лайджест, - будьте добры, передайте Келистону, что мы с мистером Холмсом отправляемся на прогулку. Пусть не готовят нам чай заранее. - Это все, мэм? - Да. Впрочем, нет. Если ко мне приедет кто-нибудь, скажите, что я ушла с мистером Холмсом по важному делу, о котором вы ничего не знаете. - Хорошо, мэм. Я все передам Джорджу и ... - Джорджу? - глаза мисс Лайджест вспыхнули смехом, но лицо тронула только сдержанная улыбка. Она хотела еще что-то сказать, но горничная так побелела, что мисс Лайджест, как видно, стало жаль ее. - Я хотела сказать... мэм, я ... - Успокойтесь, Мэри, - она чуть коснулась рукой ее плеча, - передайте ему все, что я сказала.

Мэри подняла глаза, а мисс Лайджест направилась к выходу, но тут же обернулась: - Да, и подайте мою шляпу, пожалуйста.