Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал

— Мужской костюм? — удивился я.

— Да, иногда она появляется в нем. Ума не приложу, зачем такое может понадобиться женщине, у которой платьев не сосчитать!

Дальше миссис Коннор, разжигаемая моим любопытством и примерным вниманием, рассказала мне еще несколько историй о мисс Лайджест, среди которых были даже одна или две лестные для нее, но потом в комнату бесшумно вошла белокурая невзрачная девушка.

Миссис Коннор остановилась на полуслове и представила меня этой девушке, не кому иному, как своей дочери.

— Луиза, мистер Холмс говорил со мной об этом ужасном убийстве сэра Чарльза. Мне нужно к миссис Робертс, дорогая, а ты налей мистеру Холмсу еще чая. Вы ведь не откажетесь выпить еще чая и побеседовать с моей дочерью, мистер Холмс? Спросите ее о чем-нибудь, и она расскажет вам все, что знает.

Я подумал, что, раз уж так получилось, будет неплохо выслушать кого-то помоложе, и неожиданно для себя обнаружил в этой невзрачной тихой девушке страстную ненависть к мисс Лайджест. Она не говорила об этом прямо, но каждое ее высказывание о текущих событиях в жизни моей клиентки имело плохо скрываемый злорадный подтекст. Содержательного в нашем с мисс Коннор разговоре было мало, но я получил хорошее представление об общественном мнении относительно мисс Лайджест, во всяком случае, женской его части.

Не знавший леди Элен до разговора с мисс Коннор мог бы прийти в ужас от внезапного сознания того, сколько зла может умещаться в одном человеке. Но я при всем желании не мог вообразить остроумную и очаровательную мисс Лайджест в роли исчадия ада.

Покинув старомодный домик миссис Коннор, я испытал облегчение. На улице было тепло и тихо, и я с удовольствием дошел пешком до Грегори-Пейдж.

Поднимаясь по ступеням парадного входа, я испытал приятное чувство и понял, что оно связано с мисс Лайджест, с тем, что мне предстояло увидеть ее. За пару прошедших дней я успел почувствовать удивительную легкость ее общества.

Я взглянул на часы в холле и поспешил в столовую, хотя заведомо опоздал на обед.

Мисс Лайджест сидела в кресле возле накрытого стола и читала какое-то письмо, написанное на голубой почтовой бумаге. Увидев меня, она сложила письмо и убрала его в карман.

— Добрый вечер, мисс Лайджест.

— Добрый вечер, мистер Холмс. Я ждала вас.

— Прошу прощения, я опоздал немного, но доктора тоже нет.

— Он уехал куда-то. Кажется, пополняет свой медицинский опыт.

— Тогда вам не стоило ждать меня. Дело есть дело, и я мог вернуться довольно поздно.

— Я предпочла рискнуть, — улыбнулась она.

— Ужасно не хотелось есть в одиночестве.

Она позвонила в колокольчик, и через несколько секунд Келистон внес горячее блюдо. Его острый аромат напомнил мне, что я не ел с раннего утра.

Мисс Лайджест, видимо, тоже успела проголодаться, и поэтому теперь мы оба были заняты едой и на некоторое время забыли о разговорах.

Я смотрел на мисс Лайджест и понимал, что вызывало такую бурную ненависть к ней у мисс Коннор и, я был уверен, не только у нее: невзрачность мисс Коннор была настолько противоположна облику сидящей передо мной женщины, что ревность, зависть и злость действительно казались единственным средством преодоления этой очевидной для всех разницы. В мисс Лайджест было что-то помимо ее красоты, помимо правильных черт, изящных манер и взвешенных движений — из глубины ее глаз шел особый светящийся ум как свидетельство врожденных способностей и широкого жизненного опыта, и этот свет делал ее лицо потрясающе живым и выразительным, превращал обычную привлекательность красивой женщины в почти магическое очарование.

Мисс Лайджест подняла голову и поймала мой взгляд на себе.

— Как здоровье миссис Коннор? — спросила она как бы невзначай.

— Прекрасно, и мисс Коннор тоже, — ответил я, стараясь не выказать своего удивления.

Мисс Лайджест, очевидно, удивленная моим спокойным тоном, снова взглянула на меня. Наши глаза встретились, и мы оба улыбнулись, поняв друг друга и комичность ситуации.

Мы говорили о каких-то пустяках, а потом я убрал салфетку, встал из-за стола и подошел к окну. Мой взгляд остановился на книгах, которыми стоявший рядом шкаф был забит доверху, и на шахматной доске на нижней полке. Ее не брали в руки, наверное, больше полугода: сверху были навалены книги, и пыль, стираемая не особенно тщательно, на ней скопилась достаточная.

Мисс Лайджест тоже встала и проследила за направлением моего взгляда.

— Да, вы правы, мистер Холмс, — сказала она, — из-за всей этих событий уборка делалась не особенно тщательно.

— Это пустяки, я подумал не об этом. Просто я не предполагал, что сэр Джейкоб любил шахматы.

— Отчим не любил шахматы. Они мои.

— Вы играете в шахматы?

— Иногда. Но, признаться, приходится довольствоваться собственным обществом: не находится желающих сыграть со мной.

Она вдруг улыбнулась:

— Может быть, хотите партию, мистер Холмс?

— Почему бы и нет! — согласился я.

— В самом деле? — удивилась она.

— Вы не шутите и это не обычная вежливость?

— Разумеется, нет. Я с удовольствием сыграю с вами.

— Тогда идемте, я сама все приготовлю.