Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал

— Боже мой, мисс Лайджест! — сказал я, смеясь. — Как я мог не вспомнить вас сразу? Я читал ваш труд, и он даже украшает мою библиотеку, но ни ваша телеграмма, ни визитная карточка, ни даже слова Грейс Милдред о том, что вы пишете научные статьи, не освежили мою память. Только теперь я вспомнил, где видел ваше имя раньше!

— Ну, вот видите! — улыбнулась она. — Озарение за озарение.

— Если бы моя память не играла со мной в такие игры, и если бы я прочел статью о вашем аресте на неделю раньше, я бы, наверное, сам, не медля ни минуты, предложил вам свою помощь. Во всяком случае, теперь передо мной стоит вдвойне важная задача: я не просто должен освободить женщину от несправедливого обвинения, но и спасти для Англии выдающегося ученого!

Она рассмеялась.

— Выходит, вам понравилась моя работа, мистер Холмс?

— О, да! Я нашел в ней множество нового и полезного. И, кроме того, мне чрезвычайно импонировал ваш стиль.

— Вы даже не представляете себе, как приятно это слышать! — мисс Лайджест в очередной раз убрала с поля мою фигуру и поставила на ее место свою черную.

— Будьте добры, еще коньяку, мистер Холмс!

Я тоже сделал ход, уменьшив количество ее фигур на доске, и потянулся к графину:

— Знаете, мисс Лайджест, — сказал я, — теперь я, пожалуй, возьмусь за изучение вашей коллекции с умноженным интересом: будет чрезвычайно любопытно воочию увидеть то, о чем я читал. Однако я надеюсь, что вы простите мне мое невежество в некоторых вопросах.

— Я думаю, вы клевещете на себя, мистер Холмс.

— Ничуть.

— Многие знают о ваших разносторонних знаниях и интересах. Вам шах.

Я разрешил ситуацию на доске.

— Я стараюсь отовсюду брать то, что может пригодиться в моем деле, и не забивать голову лишней информацией. То же относится и к вашей книге: она понравилась мне, потому что оказалась полезной в вопросах полиграфической экспертизы. Если же вы вздумаете экзаменовать меня по вопросам полиграфии вообще, боюсь, я вас разочарую.

Мисс Лайджест сделала глоток, а остатки коньяку вылила в чайную чашку и залила чаем.

— Мне казалось, профессия сыщика требует самых что ни на есть обширных знаний, — заметила она.

— Убежден, что именно разносторонних, а не обширных!

— Но ведь, кроме вашей профессии, вы занимаетесь чем-нибудь? Что-то ведь должно вызывать ваш, так сказать, чистый интерес? Вам снова шах.

— Многое, что кажется мне интересным, так или иначе относится к сыску и криминалистике… Но вы правы, есть вещи, которые привлекательны сами по себе. Например, музыка.

— Значит, музыка, — закивала она, улыбаясь, но не отрываясь от доски.

— Да, музыка. И литература! Но в этой области я еще более привередлив. Однако в любом случае мне будет интересно услышать ваше мнение по некоторым вопросам.

Я смотрел на нее, ожидая ответа. Мисс Лайджест подняла голову и посмотрела на меня. Ее глаза не скрывали торжества:

— Шах и мат, мистер Холмс!

Скажу честно, я был поражен: я играл в шахматы немного, но никому и никогда не удавалось вот так обыграть меня! Даже мой брат одержал надо мной лишь несколько побед и всегда признавал мои способности к этой традиционно мужской игре. И вот теперь меня обыграла женщина! Конечно, я не придавал особого значения игре и больше был занят беседой с мисс Лайджест, но ведь и она все время говорила со мной, так что моему проигрышу решительно не было оправдания. Передо мной лежал побежденный белый король — доказательство непростительных упущений — и я не мог найти нужных слов.

— Вы, я вижу, не считаете меня достойным соперником, мистер Холмс! — сказала мисс Лайджест, снова расставляя шахматы. — Давайте-ка еще раз, и, прошу вас, играйте в полную силу!

Мы начали новую партию, и я выбросил из головы все посторонние мысли. Моему восхищению этой женщиной не было предела, и оно затмевало даже чувство задетого самолюбия. Теперь я просто целиком отдался игре.

Новая партия была куда более продолжительной, и, лишь окончив ее, мы заметили, что наступила глубокая ночь. На этот раз победа осталась за мной, и, прощаясь, мы с мисс Лайджест пожали друг другу руки в знак наступившего равенства сторон.

8

На следующее утро я спустился к завтраку, когда Уотсон уже сидел в столовой со свежей газетой.

— Доброе утро, Холмс, — сказал он, глядя на меня поверх газетных страниц.

— Надеюсь, вы хорошо спали?

— Да, спасибо. А как ваш медицинский опыт, Уотсон? Вы, кажется, пополняли его вчера.

— Представьте, случайно услышал от горничной об уникальном с точки зрения медицины случае здесь неподалеку и решил воспользоваться представившейся возможностью изучить его. Правда, вопреки обыкновению, пришлось платить деньги за осмотр, а не получать их.

— И каковы успехи?

— Удивительно! Вернувшись, я хотел поделиться с вами результатами, но дворецкий заявил, что вы уединились с мисс Лайджест в ее кабинете и затеяли партию в шахматы. Я решил вам не мешать. Кто вышел победителем?

— Не спрашивайте, Уотсон. Я до сих пор не могу прийти в себя: мы разыграли две партии и остались на равных.

— Вы, конечно, шутите, Холмс! Я, как вы помните, тоже пытался играть с вами и с уверенностью могу сказать, что не знаю вам равных.