Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал

— Не извиняйтесь, вы просто вернули меня на землю, — улыбнулась она.

— А то все было неправдоподобно хорошо: беседа, чай, шахматы… Кстати, ваш ход.

Я передвинул пешку.

— Однако меня интересует и другое, — сказал я. — О чем заговорил Гриффит Флой с вашим отчимом, что тот так сильно разволновался? Если бы он просто вел себя некорректно и затевал ссору, сэр Джейкоб отвечал бы ему тем же. А, между тем, громких голосов никто не слышал…

— Я не знаю, что они могли обсуждать. Раньше они общались почти исключительно в чьем-то присутствии и то умудрялись обменяться грубостями.

— И зачем, вообще, Гриффиту Флою нужна была смерть вашего отчима? Они не любили друг друга, но одно это, согласитесь, не повод.

Мисс Лайджест как-то странно посмотрела на меня:

— Этого я тоже не знаю, мистер Холмс, — ответила она, а я внезапно почувствовал себя вблизи от чего-то очень важного.

— Кроме того, вряд ли простым совпадением явилось то, что мистер Флой приехал к вашему отчиму в день предстоящей дачи последним показаний. Скорее всего, он не хотел, чтобы ваш отчим о чем-то рассказал полиции, и успешно предотвратил это. Вы действительно ничего не знаете об этом?

— Нет, мистер Холмс. Если бы я знала что-то, что могло бы повредить Гриффиту Флою, уверяю вас, я не стала бы это скрывать.

— Охотно верю, мисс Лайджест. Вам шах!

Она удивленно вскинула брови и стала раздумывать над доской.

— Похоже, сегодня у вас лучше получается совмещать игру и беседу со мной, — мистер Холмс, — заметила она, чуть улыбаясь.

— Я и не заметила угрозы. Все же вы страшный противник!

— Я говорил с вами о не самых приятных вещах, и вы были немного рассеянны.

— Ерунда! Вы просто очень хорошо играете.

— Я надеюсь все же, что не слишком расстроил вас своими умозаключениями.

— Нет, мистер Холмс, вы даже помогли мне. Помните, как у Спинозы? Affectus, que passio est, desinit esse passio simulat que eius claram et distinctam formamus ideam.[2]

Мы с ней просидели за шахматами до половины двенадцатого и успели разыграть несколько партий, прервавшись лишь для того, чтобы перекусить.

В этот вечер мы узнали многое друг о друге. Мы говорили о древней и современной литературе, о живописи и музыке, о медицине, криминалистике и полиграфии, о многих совершенно обычных вещах, и мне было удивительно хорошо в обществе этой женщины. Она обладала быстрым умом и глубокими знаниями в самых разных областях науки и искусства. Она была интересна мне своим интеллектом и личными качествами. Как объекту аналитического исследования мисс Лайджест не было равных, и я с удовольствием изучал причудливые хитросплетения ее натуры, еще не отдавая себе отчета в том, чем это может для меня обернуться.

9

На следующее утро я снова застал в столовой только Уотсона.

— Похоже, мы с вами снова будем завтракать вдвоем, — сказал я.

— Да, похоже на то. Но на этот раз я не знаю, где мисс Лайджест.

— Тогда будьте любезны, позовите Келистона.

Дворецкий предстал перед нами по первому зову. На мой вопрос о том, где сейчас мисс Лайджест, он ответил, что не знает:

— Она не давала мне никаких распоряжений, сэр. После того, как вы вчера попросили кофе в кабинет, она сказала, что я могу быть свободен, а сегодня я ее не видел.

— Но она не уехала?

— Нет, она не покидала дом, сэр. Я бы знал об этом.

— Спасибо, Келистон, можете идти. Нам больше ничего не нужно.

Мы с доктором позавтракали и обменялись новостями, но мисс Лайджест так и не появилась, а слуги, очевидно, не решались искать ее, боясь потревожить.

Около половины одиннадцатого я поднялся на второй этаж и прошел в конец коридора, где располагалась библиотека мисс Лайджест. Что-то подсказывало мне, что я могу найти ее здесь.

Так и случилось: постучав и не получив ответа, я вошел в комнату, обогнул два стеллажа с рукописями, а затем увидел большой письменный стол и, наконец, саму мисс Лайджест… Она лежала в кресле перед столом, запрокинув голову, и с пером, повисшим в пальцах. Она спала. Видимо, проработав здесь всю ночь, она так и уснула, не успев вспомнить о кровати.

Меня охватило странное чувство: я внезапно ощутил всю глубину ее уникальности и понял, что мисс Лайджест каким-то образом вышла за рамки того, что я понимал под словом «женщина».

Ее правильное лицо сейчас сохраняло выражение расслабленности и slhpnrbnpemh, столь редко присущее наяву ее сильной и энергичной натуре. Я вдруг понял, что улыбаюсь от чувства, близкого к умилению.

Я смотрел на мисс Лайджест с минуту, а потом взял ее кисть за запястье, вынул перо и положил его на стол среди бумаг. Как только я опустил ее руку на подлокотник кресла, мисс Лайджест вздрогнула, вскинула голову и широко открыла глаза. Ее взгляд выражал удивление и испуг всего несколько мгновений, потом он принял свое обычное внимательное выражение.

— Доброе утро, мисс Лайджест, — сказал я, улыбаясь.

— Простите, я опять мешаю вашей работе.

Она несколько смущенно улыбнулась.

— Который час, мистер Холмс?

— Половина одиннадцатого.

— О, боже! Почему меня никто не разбудил?

— Все боялись потревожить вас.

— Кроме вас?