Я (СИ)

— Сложилось, что женщина — априори нечто красивое. У девушки должны быть шелковистые волосы, нежная кожа, стройные ноги и красивое тело. Они улыбаются, смотря в зеркало. А мое отражение напоминает мне рыбу-каплю.

Снова скрещиваю руки на груди и опускаю взгляд вниз. Благо мои ноги скрыты длинной цветастой юбкой.

В семнадцатом веке ноги и вовсе считались самой греховной частью тела. Мужчины жаждали хоть глазком взглянуть на длинную, прекрасную, изящную ножку. Гладкая белоснежная кожа очаровывала и привлекала их. Ну, а мои ноги разве что длинные и белоснежные. Но отнюдь не изящные. Они толстые. Чем выше задирается юбка, тем больше кожа походит на корку апельсина. Приходится позволять себе надевать штаны или юбки, которые закрывают колени, чтобы как-то скрыть толстые ляжки. А уж что говорить про размер ноги.

Золушка имела маленькую ножку. Говорят, что в оригинале сказки злым сестрам пришлось отрезать пальцы и пятки, чтобы влезть в туфельку. Мне бы тоже хотелось взять и отпилить их. Как-то в ванной эта мысль посетила меня. Но, как только ножик прорезал кожу, у меня началась настоящая истерика, а затем и сильное кровотечение. На вопрос матери «Что случилось?» элементарное «Ногти подстригать не умею».

Мне бы хотелось залезть в ванну и отрезать себе все пухлости тела. Чтобы оно наконец-то стало нормальным. Чтобы, вставая утром, мне можно было бы проводить тонкими пальцами по стройным бокам, потягиваться, немного задевая ночную рубашку и оголяя плоский живот. Однако этого не происходило и не происходит, и, какой бы Сейлор Мун мне не приходилось себя представлять, мое ворочание в кровати красивее не становилось.

Что касается головы и лица. Стоит ли говорить о веснушках, прыщах, жирной бледной коже, тонких черных волосах, похожих по структуре на солому, которые когда-то мне пришлось отстричь до плеч, повинуясь бившейся внутри меня истерике? В этот комплект входят огромные очки с толстенными линзами, которые скрывают часть прыщей.

Единственное, чем в своей внешности я горжусь, так это глаза. Они серые, почти прозрачные. Глаза цвета дождя, которые к тому же часто заволакиваются слезами. А сквозь слезы четче видно безысходность.

А руки? Руки у меня довольно длинные и, по сравнению с остальными частями тела, непростительно тонкие. Поэтому в зеркале вместо себя самой всегда вижу снеговика с руками-ветками, когда надоедает изображение рыбы-капли.

— Бред, — хмыкает Смерть, — почему не поменять все это в себе?

— Легко сказать, — Артем говорил, что нужно решать проблему только тогда, когда знаешь ее корень. Иначе решение проблемы превращается в отрубание ветвей, а не уничтожение паразита. Вроде идиот, а какими красивыми предложениями он говорил.

Корень проблемы кроется в том, что у меня нет никакого стимула, чтобы меняться. Есть люди, которые смогли преобразиться и стать прекрасными; есть люди, которые смогли полюбить свое большое тело, свои недостатки. Но у меня каждый день только отвращение.

У меня настолько низкая самооценка, что ее просто нет. Она — отражение того, что происходило со мной всю жизнь.

— И что же? — Евгений серьезен. Он смотрит на меня и внимательно слушает. Но мне страшно смотреть в его зеленые глаза. В целом в глаза мужчинам мне вообще всегда было страшно смотреть. А если мужчина был красив... О черт.

Артем всегда убеждал меня в том, что внутри моей оболочки спрятана красивая душа. Но сейчас вижу, что она, словно вода в графине, приняла форму этой самой оболочки. Душа, ты меня подводишь! Из-за тебя даже в мире ином меня ждет френдзона. Впрочем, так было всегда. И не важно, был мужчина красив и умен, или же глуп и страшен, все, абсолютно все парни записывали меня во френдзону. Потому что кто захочет образовать пару с мне подобной?

— Любовь не означает секс, — перебивает Евгений, стуча пальцами по спинке кресла.

— Как раз таки означает.

Все эти «главное — душа» дохнут, когда перед мужчиной появляется красивая женщина. Его организм так устроен, что он хочет себе сильное и красивое потомство. Оправдания вроде души придумали уродцы, чтобы не чувствовать себя одинокими.

— И что они потом делают, когда тело стареет? Когда тело полнеет? Когда красавица становится чудовищем? — спрашивает Евгений, закончив смеяться.

— Ищут другое тело. Или ухаживают из жалости и привязанности за тем, какое «любили» до этого, — отвечаю резко, но правдиво.

— Любили?! — взрывается он. Огонь ярко вспыхивает. — Любовь — это желание довольствоваться малым. Все остальное — низкие, примитивные желания...

Видимо, Харон представил себе что-то слишком уж отчетливо, потому что Смерть чуть не падает с кресла:

— Держи себя в руках!

— Я не прав?

— Не знаю. У меня своеобразный брак с Жизнью, — отмахивается Смерть, усаживаясь удобнее.

— И все равно мы знаем, что душа главнее, — настаивает перевозчик. — Просто наверху это еще не все поняли.