Я сильная. Я справлюсь

Наверное, ему было со мной не слишком интересно. Он был взрослый мужчина, с интересной светской жизнью, гулянками, посиделками с друзьями. Я была чужой в его мире. Нет, я пыталась ходить вместе с ним на тусовки, но мне там не нравилось. Там были какие-то жуткие вульгарные женщины, которые кричали, матерились и обсуждали что-то, совершенно непонятное мне. Меня они не принимали. Никто из них никогда не работал, не понимал, как зарабатываются деньги и, вообще, зачем нужно их зарабатывать, когда кругом полно богатых мужчин. При этом все они роскошно выглядели, вкладывали бешеные деньги в пластические операции, в дорогие сумки, одежду. В какой-то момент меня просто перестали звать на эти тусовки, да я и не рвалась особо. Мне казалось, что, вот, у меня есть муж, скоро родится ребенок – и этого будет достаточно для полного счастья.

И да, действительно, когда на свет появилась Алина, мы оба были счастливы. Но Вениамину вполне достаточно было самого факта того, что у него теперь есть дочь. Он поставил себе галочку в списке сделанных дел. Конечно, он любил ее. Но старался это особо не афишировать. Я не могу сказать, чтобы он как-то о ней заботился или стремился как-то с ней общаться. Говорил:

– Вот когда ей будет 21, тогда мы с ней поболтаем.

И вот ей сегодня 15, а его уже несколько лет нет на свете. Он так с ней и не пообщался…

Кстати, вы можете спросить, почему дочь получила имя Алина, если я мечтала о Мелании? На эту тему у нас было очень много споров. Когда мы думали, как назовем дочь, Вениамин предлагал самые неожиданные варианты. Однажды подходит ко мне и говорит:

– Я придумал, как будут звать нашего ребенка. Света. Потому что я очень люблю песню Михаила Круга «Света, Светочка, Светулька».

Я говорю:

– Подожди. Ну какая Света?! – Ушел. Приходит через несколько дней.

– Я все решил. Она будет Сара.

Вениамин – белорус, я – украинка. Откуда взялась Сара, спрашивается. И, когда я уже лежала в роддоме и Вениамин предложил назвать дочь Алиной, я решила больше не испытывать судьбу. Это был самый подходящий из всех пришедших ему в голову вариантов.

Денег я у своего мужа никогда не просила, даже на продукты, которыми его же и кормила. Он не предлагал – а мне было неудобно грузить его своими проблемами. За два года работы в «ВИА Гре» у меня скопились 25 тысяч долларов – вот их я и тратила постепенно. Себе ничего не покупала – мне по-прежнему было ничего не надо. Помню, как выписывалась из роддома с новорожденной Алиной. Одета я была черт знает во что, а в руках держала маленькую розовую сумку из дерматина, купленную за 10 долларов. На ней был нарисован мишка. Я – солистка группы, которую знала вся страна, жена футболиста, который зарабатывал сотни тысяч евро и одевался в «Луи Виттон» и «Прада», не в состоянии была купить себе нормальную сумку. И это было вовсе не потому, что муж у меня был жадный и прижимистый. Просто ему в голову не приходило тратить деньги на меня. Я же не прошу? Значит, у меня все в порядке.

Я всю жизнь пыталась заслужить любовь родителей

Сейчас, по прошествии многих лет, я понимаю, что это нормально – попросить о чем-то своего мужа. В этом нет ничего стыдного. У мужчин все очень просто, они неспособны читать и предугадывать мысли. Если тебе что-то надо – скажи об этом. Если не говоришь, значит, все нормально. При этом Вениамин никогда не просил меня экономить. И точно так же не требовал, чтобы я сидела дома в халате и ждала его. Это были мои личные «тараканы». Я почему-то считала, что так надо и так правильно. Помню, в Киев приехало Евровидение. Это было грандиозное событие для украинской столицы, тогда казалось, что такое бывает только раз в жизни и больше не повторится. И мне предложили билеты в первый ряд на финал. Позвонили и предложили. «Пойдешь? Решайся. Сегодня вечером!» Я отказалась. Знаете почему? Потому что в тот момент я готовила мужу ужин и замочила печенку в молоке. Он ее очень любил. И вот я готовлю эту печенку, открывается дверь, заходит Вениамин и говорит:

– Знаешь, я сегодня, пожалуй, дома есть не буду, пойду в ресторане с друзьями посижу. – И уходит. И я остаюсь на кухне один на один с этой проклятой печенкой в этом проклятом молоке. Где-то в центре города гремит Евровидение, где-то мой муж с друзьями весело проводит время, а я сижу на кухне и старательно изображаю никому не нужную идеальную жену.