Я - сингуляр

– Дура, – согласилась Лариска. – Совсем отсталая! Он ее откопал где-то в провинции. И все никак не омосквичится. Да мне ее Демьян как муж и на фиг не нужен!.. Эта сделка ему даже еще и прибыль принесет! Он двадцать миллионов долларов потерял на акциях ЮКОСа, а здесь только выиграет... Слава, ну в последний раз!

Я сказал, сдаваясь:

– Ладно, в последний. И только для тебя, чудо в перьях.

Правда, гнал машину, злой на себя и свою мягкохарактерность, трижды взял с Лариски слово, что в этом году к Люше едем в последний раз, лимит посещений исчерпан, а в следующем – посмотрим, посмотрим...

Аромат шашлыков мы почуяли еще в лифте. А когда дверцы распахнулись на этаже, Лариска закрутила носом.

– Все, я пропала, – сказала она обреченно. – Прощай, диета...

Люша открыл, когда мы были еще на лестничной площадке, обнял обоих сразу, весь пропахший жареной бараниной, луком, аджикой, пряными соусами.

– Как хорошо, – прогудел он довольно, – марш за стол, все уже садятся!

– Идем-идем, – заверила Лариска.

Мы с Люшей пошли к столу, а Лариска прошмыгнула мимо, где-то ждет для важного разговора Демьян. В большой комнате стол снова уставлен так, что ни свободного сантиметра. Везде салаты мясные, рыбные, оливье, селедка под шубой и прочее-прочее, что предназначено разжечь аппетит, а горячее мясо подадут потом для настоящей жратвы.

Я обменялся с мужчинами рукопожатием, расцеловался с женщинами, при этом даже Валентина вслед за Татьяной игриво ухватила и потискала меня за причинное место. Константин скалил зубы, молодец жена, умеет прикалываться.

Люша взял в лапищу тонкостенный фужер, наполнено до краев, сказал жизнерадостно:

– Как изречено в Библии: «Из праха создан сын человеческий, и в прах он обратится». Так почему же нам не пить в промежутке?.. Га-га-га!..

– Ха-ха-ха, – ответил Константин.

– Хе-хе-хе, – засмеялся и Барабин. – Золотые слова!

– Пить или не пить, – сказал Константин бодро, – смерть одна, как сказал не то Шекспир, не то Франс Анри Беранже. Так выпьем же!

Все выпили, лихо и отважно, потом торопливо стучали ножами и вилками по тарелкам. Салаты исчезают, словно тают, я жевал вместе со всеми, посматривал на открытую дверь балкона. Ветерок, как шаловливый щенок, треплет краешек платья Лариски. О чем говорят, не слышно, но видно, что именно говорят.

Алкоголь размягчает мысль или не размягчает, но мысли под чавканье и стук вилок ползут медленные, умиротворенные, возвышенные. Мы всего лишь коллоидные субстанции, сказало нечто во мне глубокомысленно, что плавают в чуть более разреженной смеси. Кто не верит, что воздух – плотная среда, пусть вспомнит как погиб «Челленджер». Можно сказать и так: в космосе плывет эдакий средней плотности комок, который именуем Землей. Этот комок окружен пленкой атмосферы, этакой смеси, на стыке атмосферы и почвы зародились и развились чуть более плотные, чем сама атмосфера, комочки, называемые жизнью. Растительной, животной, неважно. Комочки усложнялись, наконец один усложнился до того, что осознал себя человеком, назвал себя венцом творения и создал философию. Однако, несмотря на самомнение, остался тем же комочком, который подчиняется все тем же законам животной жизни: рождение-развитие-смерть.

Для всего комка, именуемого Землей, все осталось по-прежнему: мелкие сгустки распадаются, превращаются в другие, идет круговорот. В общем, для природы смерть человека и превращение его тела в груду червей вполне нормальны, у природы нет этики, это было нормально и для того человека, который был еще обезьяной, но вот теперь, когда он осознал... да многое что осознал и даже чем себя осознал, главное же – осознал смертным.

И – не захотел им оставаться.

Впрочем, те, кто этого не понимают и напыщенно говорят, что жить надо в гармонии с природой, что если природа запрограммировала определенный срок жизни, то так и надо, – это всего лишь обезьяны. Все еще обезьяны. Пусть даже в костюмах, с галстуками и с дипломами университетов. Костюм на любую мартышку напялить можно, а диплом не гарантирует ума.

На обезьян просто не стоит обращать внимания. Конечно, общаться с ними и трахать их – другое дело, раз уж живешь в обезьяньей стае, но ценности обезьян пусть остаются обезьянам, а мы пойдем дальше. Через трансчеловека в сингулярность.

– Славик, о чем задумался? – спросил Барабин бодро. – У кого сиськи больше?.. По-моему, у Татьяны, хотя иногда Ольга свои так подает, что куда там Памеле Андерсон...

Константин предложил:

– А давай сравним?

– Как?

– Да попросим снять блузки!

– Да ну, откажутся...

– А если водой облить? Сами все увидим!

Барабин покачал головой.

– Да нет, сиськи показывали, с удовольствием показывали, у них классные, но всегда порознь. Нет, не будем устраивать соревнований. Нам кайф, а одной из них проигрывать в таком важном деле...

Константин вздохнул:

– Извини, не подумал. Славик, давай выпьем, а то ты что-то совсем задумчивый... Пусть лошадь думает, как говорил мой дед, у нее голова большая, а я говорю – пусть сервер думает, для того его и делали! А мы должны получать от жизни удовольствие.