Я - сингуляр

– Да меня цена вообще-то не пугает. Мне навороченное не нужно, я простую скамейку хочу. Но пока не представляю, что мне надо.

Его цепкий взгляд пробежал по мне оценивающе, словно по рабу на римском базаре.

– Вам не помешала бы скамья с обратным наклоном, но это самые дорогие. Их только-только начали выпускать, последний писк! Да и продаются только в комплекте со стойкой для штанги и фирменной штангой с набором блинов.

Я сказал, гордясь, что уже кое-что прочел про эти скамьи с отрицательным наклоном:

– Но так быстрее накачивают только нижний край грудных мускулов. А мне бы вообще и грудь, и живот, и ноги... да и руки слишком тонкие...

Он указал широким жестом на длинный ряд скамей:

– Вот. Разные фирмы, репутация устойчива. Выпускают давно, так что цены снизили до предела. Вот штанги отдельно, хотя я, честно говоря, советовал бы гантели.

– Почему?

Он пожал плечами.

– У вас не хватит времени прокачивать каждую мышцу в отдельности. Даже у профи не хватает. А гантели заставляют работать сразу несколько мышц. Пока рука идет вверх или вниз, она старается уйти в сторону. Тут-то добавочные мышцы и работают, удерживая в нужном... да...

– Тогда и гантели возьму? – спросил я. – Доставка ваша?

– Если хотите.

– Хочу.

– Давайте адрес.

Соседи с интересом смотрели, как я вытаскиваю из квартиры ящики. Один поинтересовался, не переезжаю ли, жаль, такой интеллигентный молодой человек, ни разу на стенах в подъезде ничего не написал пакостное, я заверил, что не уезжаю, а сам подумал, надо же, как критерии интеллигентности снизились, знал бы Чехов, как просто при демократии быть русским интеллигентом!

К несчастью, попал в час пик, трижды застывал в пробках, пытался выбраться через проходные дворы, но таких умных масса, застревали в узких проходах между домами, там все заставлено машинами и ракушками, «Авторадио» бодрым и жизнерадостным голосом, убил бы, сообщает о новых заторах впереди...

Перематерившись, кое-как пробрался на окраину, пятиэтажный дом застенчиво выглянул из-за спины сверкающих стеклом и металлом высоток, убогий, как деревенская хатка.

Я припарковал машину, здесь простор, это ж не казино, сдержанно-радостно вбежал в подъезд.

Чернов оглянулся на скрип открываемой двери, сегодня еще лохматее, чем в прошлый раз, сгорбленный и взъерошенный, будто отгоняющий от гнезда кошку.

Его мефистофельские брови, тоже взлохмаченные, взлетели на середину лба.

– Это... а, Слава, рад вас видеть. Честно говоря, не ожидал вас... так рано.

Мы обменялись рукопожатием, подошли Гаркуша и Знак, у них узкие и сухие теплые ладони, привыкшие держать мышку, а кончики пальцев, как у профессиональных гитаристов, с твердыми подушечками.

– Почему? – спросил я.

– Выглядите хорошо, – ответил Чернов непонятно. Увидел недоумение на моем лице, пояснил путано: – К нам приходят больше... неблагополучные, что ли... Нет, в финансовом положении у них обычно терпимо, но душевный разлад, кризисы... это все бывает заметно.

– Спасибо, – сказал я. – Я рад, что выгляжу хорошо. Кстати, помогите вытащить из багажника аппаратуру.

Все трое оживились, Гаркуша спросил жадно:

– Комп привезли?

– Два, – ответил я.

– Ого! Спасибо, это нам очень кстати.

– И один монитор, – добавил я. – Сами компы меняют чаще, чем мониторы.

– Да, конечно, пойдемте?

Выгрузили быстро, ничего не уронив, еще около часа возились, устанавливая на новых местах, подключая и проверяя. Пришлось еще поучить, как пользоваться, у программера или даже продвинутого юзера многое на хоткеях. Наконец все утряслось, я сам не заметил, как послал Гаркушу в ближайшую булочную за кофием и печеньем, отметили апгрейд офиса. Завязался горячий и бестолковый разговор о новых технологиях, перспективах, возможностях, будущих конфликтах.

В окно светит заходящее солнце, стекла очков Чернова так блестят жутко, что я не видел глаз, только пылающий свет, потому слова его звучали с добавочной силой.

– Нам важно, – говорил он страстно, – жить отдельно от той массы, что называет себя человечеством. По возможности отдельно. На самом деле так оно и есть, мы не настолько забурели, чтобы считать человечеством именно себя, а их – нет... Все верно, человечество – они, а мы... мы уже те, что делаем шажок дальше. Мы те, кто уже не человечество.

Я промолчал, заявление слишком смелое, даже наглое, я хоть и сам иногда так думаю, но никогда не брякну вслух. Чернов сделал паузу, Гаркуша тут же вклинился:

– Когда в будущем начнут спрашивать, когда же э т о началось, им укажут на нас. В то время как человечество все еще оставалось говорящими обезьянами, мы уже шагнули в новый век. Не календарный, а новый по духу.

Я поинтересовался осторожно:

– Камнями не забросают?

Гаркуша ухмыльнулся:

– А мы не собираемся выступать с проповедями. Напротив, должны жить своей жизнью, максимально изолировав себя от мира... очень хочется сказать «недочеловеков», но тогда себя придется считать человеками, а мы как раз хотим жить в мире, который условно можно назвать зачеловеческим. Но мы должны старательно приближать тот мир...

– Как сказал товарищ Чернышевский, – съехидничал Знак.

Гаркуша поправил: