Я - сингуляр

– Чернышевский был не «товарищ», а «пан». Он сочинял оперы еще до Октябрьской революции!

– Ух ты, – произнес Чернов с непонятной интонацией, – еще тогда? Наш человек.

Гаркуша хмыкнул:

– Он тебе дал бы в рыло за это «наш». Он очкариков не любил, недаром на гвоздях спал! Словом, мы должны стараться ускорить приход нового мира, который все изменит. Это только кажется, что мы бессильны в таком огромном мире. На самом деле все человечество – аморфная масса. Куда ее пихнут, туда и катит.

Я сказал осторожно:

– Но пихнуть человечество, гм... какие нужны силенки?

Чернов пояснил:

– Гаркуша брякнул, не подумав. У него это часто. Для него сказать красиво важнее, чем сказать правильно. На самом деле человечество никуда пихать не надо. Это все равно что пытаться передвинуть огромное топкое и смердящее болото. И трудно, и... бесполезно. Да вы и сами наверняка по своим знакомым... У нас у всех такие, доставшиеся еще со школьной или университетской скамьи! Просто из этих бесполезников иногда удается выдергивать тех, кто подобен нам...

– И чем больше навыдергиваем, – сказал Знак, – тем быстрее будем обрастать возможностями. Это как снежный ком! Сперва к нам будут идти идейные, а потом... всякие.

Я сказал трезво:

– Но все хотят приобретать, а вы предлагаете вкладывать и вкладывать. Даже женщины, что полжизни отдадут за баночку омолаживающего крема, хотят его уже сейчас, а не вкладывать деньги в развитие отрасли. Так что женщины отпадают. Как и все нормальные люди.

Он ухмыльнулся.

– А при чем здесь нормальные? Разве мы нормальные?

– На таких, как мы, далеко не уедешь. Нас мало.

– Мало перешагнувших, – уточнил Гаркуша.

– Понявших, – добавил Чернов.

Мне показалось, что в его голосе звучит самодовольство, потом дал себе подзатыльника за придирки. Пусть мы в самом деле... и поняли, и перешагнули. Лишь бы от счастья, что мы такие вот замечательные, не остановились и не пошли снова по бабам, пиву, футболу по жвачнику, не ушли в виртуальные миры.

– Надо выработать базовые основы, – сказал Знак с неловкостью, – для поведения среди этих... полуобезьян. Я, к примеру, себя то и дело ловлю, что спорю и доказываю...

– Что? – спросил любознательный Гаркуша.

Знак отмахнулся:

– Неважно. Ни о чем с ними не стоит спорить. Это надо ввести как правило.

Гаркуша возразил:

– Почему? О бабах можно. В бабах они понимают. И в футболе. Все марки пива знают, кто в каком году забил финальный гол.

Чернов прервал:

– А нам это надо?

– Ну, – сказал Знак тоскливо, – я имею в виду, если надо поддержать разговор.

– И разговор поддерживать не надо, – отрезал Чернов жестко. – Такие разговоры поддерживать легко, приятно даже, потому и не надо. Эти разговоры нас опускают до их левела. А человеки они или недочеловеки – это пустые разговоры.

Гаркуша неожиданно широко усмехнулся:

– Ну да, если учесть, что теперь снова непонятно, что такое сам человек.

Он посмотрел на Чернова, тот нахмурился.

– Ладно-ладно, это неважно, как я уже сказал. Главное, что мы не упускаем главное: мы сами идем в сингулярность и стараемся туда тащить других. А терминология...

Я сказал осторожно:

– А что насчет человека?.. Я думал, что это давно определено.

Они переглянулись, как авгуры, что разделяют какое-то секретное знание, а я вот простой, мне такое недоступно. Чернов пробормотал:

– Это какие определения?.. Мыслящий тростник или петух без перьев?..

– И эти тоже, – сказал я. – А потом были уже настоящие. Ну, научные!

Они снова переглянулись, Чернов проговорил в затруднении:

– Слава, на самом деле все эти определения рухнули в связи... Вы правы насчет древности с их «мыслящим тростником» и кончая «петухом без перьев»... Но сейчас все рамки размыты, сломаны, растоптаны...

Я спросил с неуверенностью:

– Разве теперь не определено?

– В девятнадцатом веке было определено окончательно, – заверил Гаркуша. – А в двадцатом отшлифовано.

Знак хмыкнул:

– И если бы не этот сумасшедший двадцать первый... Вот вам первое точное определение: человек – живое существо, обладающее разумом. Вроде все точно, не подкопаешься. Но только придется людьми признать также инопланетян, зато идиотов исключить из людей.

Я сказал пораженно:

– Ну да... Как-то не подумал.

– Есть и другие варианты, – сказал Гаркуша весело.

– Какие?

– Чуть более сложные, – пояснил он, – но зато более точные. Базирующиеся не на анатомии или физиологии, а на социальном поведении. Человек – это существо, включенное в социальные отношения в обществе: межличностые, семейные, политические. Опять-таки инопланетянин проходит как «человек», даже муравьи проходят, а вот монахи, что живут своим замкнутым мирком, – уже не люди. Тем более – всякого рода анахореты, отшельники, пустынники.

– Круто, – признался я.