«Я тогда был вдвойне калекой – жизнь разорвала сразу мое нравственное содержание и мою способность любить. (…) дышать тем воздухом и кланяться тем идолам, которые доводят до самоубийства, до леденящего состояния, до мертвенности какой-то – о, я не в силах оставаться так» [14-147,18об.].