Я — следователь

На исходе третьего часа наших бесплодных наблюдений он неожиданно зашел в сберегательную кассу.

— Может, бросим? — предложил я Костовскому, изнемогая от тридцатиградусной жары на расплавленном асфальте, удушливые пары которого неприятно щекотали ноздри.

— Вон иди на ту сторону, в тенечек, — коротко бросил он мне в ответ, а сам скользнул в вертящиеся двери вслед за незнакомцем.

С покорностью нашей незавидной судьбе я перешел улицу и уселся за столик в открытом летнем кафе, расположенном под высокими раскидистыми тополями. Через светлые широкие окна сберегательной кассы мне было хорошо видно, что незнакомец устроился в конце короткой очереди, а Костовский примостился в сторонке у стойки и начал что-то писать, по всей видимости имитируя заполнение какого-то сберкассового документа.

Очередь в сберкассе двигалась с неторопливостью черепахи. Минут через пятнадцать за незнакомцем пристроились еще три человека, из них последним был Костовский: он стоял, держа напоказ в руке какие-то бумаги.

«Наверное, мы ошиблись», — подумал я, жалея напрасно потерянное время. Иркутские карманники в сберкассы, где обычно не создается толчеи, не заходили.

Но что это? Наш подопечный вдруг покинул очередь и широкими шагами направился к выходу: впереди него, опираясь на трость, неторопливо двигался невысокий старик. На минуту они пропали из поля зрения, скрывшись за стеной помещения, а затем почти одновременно возникли в дверях на выходе. Старичок приостановился на тротуаре, тщательно, на все пуговицы, застегнул черный старомодный двубортный пиджак, похлопал себя по груди и с недоумением стал оглядываться по сторонам. Яркие лучи солнца четко высветили удивленное, изрезанное глубокими морщинами лицо. А наш незнакомец тем временем быстро удалялся в сторону автобусной остановки. Проследив за ним взглядом, я увидел, что он миновал ее и свернул в небольшой сквер, обсаженный высокими акациями.

Я поднялся со своего места и по противоположной стороне улицы двинулся в том же направлении. Оглянувшись, заметил, что Костовский о чем-то разговаривает с вышедшим из сберкассы старичком.

Еще не поравнявшись со сквером, я увидел, что мужчина в светлом костюме, нацепив на нос темные очки, выходит на тротуар. Пройдя мимо, а метров через сто повернув назад, я все так же по противоположной стороне пошел за ним. «Очкарик», так мысленно окрестил я его, заметно спешил, шагал размашисто и порывисто, как застоявшаяся лошадь. Но вдруг неожиданно, вроде натолкнувшись на невидимое препятствие, резко замедлил шаг. Я взглянул вперед — наискосок, через улицу, неторопливо двигался старичок в черном старомодном костюме. Пришлось и мне вслед за незнакомцем замедлить шаги и вскоре приблизиться к кафе, за столиком которого я недавно коротал время. Из глубины, от буфетной стойки, меня окликнул хорошо знакомый голос. Когда я подошел, Юра уже разделывался со вторым.

— Садись, перекусим.

На меня тоже был заказан обед, что было очень кстати, и я с удовольствием сел за столик.

— Не спеши, — предупредил Костовский, когда я начал торопливо глотать остывший борщ. — Теперь этот гастролер будет как на цепи следовать за стариком, получившим в кассе восемь тысяч.

— Откуда знаешь?

— Знаю, — довольно улыбнулся Юрий, — в сберкассе он долго вытягивал шею, все смотрел, кто снимет с книжки побольше, и вот решил остановиться на Петикопове. Не правда ли, странная фамилия? Пе-ти-ко-пов, — Костовский со смаком повторил это слово по слогам и рассмеялся от удовольствия. «Молод, силен, здоров, хорошо подкрепился, и скоро возьмем очередного преступника», — звучало в его смехе. Я посмотрел на него ироническим взглядом. Посмеиваясь, он взялся за компот, а я придвинул к себе котлету с макаронами.

— Рано веселиться, — скептически заметил я, — может быть, он и не карманник совсем.

— Теперь-то уже все сомнения отпали. Карманник, да еще какой! Центровой. Может, он залезает в чужой карман раз в неделю, но зато уж наверняка, с широким размахом. А до чего ловкач, — продолжал Юра, — прямо на ходу в дверях расстегнул у Петикопова пиджак, а тот и не заметил даже. Обратил внимание только на улице. И вот представляешь, если бы сейчас этот незадачливый Петикопов сел в автобус, трамвай или зашел в магазин — плакали бы его денежки.

— А вдруг будет поздно? — заторопился я.

— Не суетись. Теперь Петикопов пойдет только домой. Домой, домой, и никуда больше. И будет следовать не торопясь, пешочком. Адрес его у меня в кармане. Так что допивай свой компот спокойненько и топай по улице в сторону университета. Думаю, что этот залетный движется туда же. А я буду визуально следовать за тобой. Будем вести вперемежку. — Весь вид Костовского говорил о том, что ему сейчас сам черт не брат.