«Я слушаю, Лина…»

– Ой ли, Лина, это одно и тоже… Ты сама отлично понимаешь, что это особое дело. Я, конечно, внимательно выслушал твои нравоучения на счет работы с фактами. Очень ценные замечание, особенно такому желторотому юнцу, коим является ваш покорный слуга…

– Я не хотела тебя обидеть, Даник…

Конечно, мне очень хотелось его обидеть. Что я сейчас и сделала. И во время моей работы с Даником – это первый случай. Когда мне так откровенно захотелось поссориться с ним. Но я вовремя поняла, что это будет ошибкой. Спокойно, Лина. Надо взять себя в руки. Спокойно.

Я взяла себя в руки. И бухнулась в кресло. И вновь закурила. Не могла же я объяснить своему подчиненному. Что меня почему-то взвинтило определение – «грязный, подвальный», которое он отнес не к дочери прокурора. А к Олегу Лиманову.

– Как ты говоришь, Даник. Олег Ли… – я старательно наморщила лоб. Дав понять, что сразу не могу запомнить фамилию какого-то подзаборного мальчишки.

– Лиманов.

– Ага, значит, Лиманов.

– Да. Мы у него дома оставили своего человека.

Проворные ищейки! Не успела я еще проснуться. Они уже его вычислили. Ничего. Вычислили. Но не нашли. В это солнечное утро меня как никогда раздражала быстрота действий, проницательность, цепкая хватка Даника. Выискала себе работничка. На свою голову.

– И все-таки, Даник, на твоем месте я не стала бы делать таких поспешных выводов.

– Да ты что, Лина! Это дело крайне простое! Не стоит терять времени. На его стороне теперь только время. И если он его выиграет… Это нельзя допустить. Нам осталось лишь его разыскать. И мы тут же закроем дело.

Я нахмурилась.

– Я все-таки перепроверю все факты, Данилов.

Даник невесело усмехнулся. И кивнул на мои джинсы.

– А ты умница, старуха. Чтобы разговаривать с этими подонками, твой первоклассный костюмчик придется забросить подальше. На время, безусловно. Кстати, разговор выйдет не из самых приятных. Ты сама прекрасно об этом знаешь. Это же твой любимый контингент.

Даник меня раздражал все и больше и больше. Я смотрела на его гладковыбритое, неправдоподобно красивое лицо. Атлетическую фигуру. Блестящие от геля темные волосы. Темно-синий в мелкую крапинку костюм – последний писк моды. Весь этот эстетский вид удачно дополняла широкая голливудская улыбочка. Черт побери, что этот красавчик делает в угро! Почему он не снимается в кино? Или не поет на эстраде? Там ему самое место. Не его это дело шастать по полутемным подвалам. Выслушивать похабщину от местных подростков.

– Ну хорошо! Допустим. Этонекий Лманов. Допустим. Черт с тобой, допустим! Но… Но ты уверен, что это убийство?

Даник придвинул стул поближе к моему столу. И перегнувшись через стол. Посмотрел прямо в мои глаза.

– Тут и ежу понятно – никаким убийством даже не пахнет, старик. Я все перепроверил. Я всех ее дружков порасспрашивал. У них были вполне приличные отношения. По-моему, она только его и терпела. Она довольно трудно сходилась с людьми. А с этим пацаном у нее были неплохие отношения. Но в любом случае, он толкнул ее, Лина! Этого вполне достаточно для дочки прокурора. Прокурору не важно, как это произошло. Ему не важно, что она нарвалась на грубости. Что она просто напросто достала парня! Ему важно совсем другое. Она мертва, Лина! Слышишь! Вот он твой излюбленный фактик! Она мер-тва! Он был помешан на своей дочери. Поговаривают, что с женой они расстались. И дочка целиком пошла в мамашу. Но дочь он свою очень любил…

– Ради нее он меня бросил, – еле слышно прошептала я.

Даник тактично перевел взгляд за окно. Там по-прежнему сверкало ослепительное зимнее солнце. Даник сделал вид, что не расслышал моих слов. И солнечные блики на снегу его интересуют гораздо больше.

– Даник, – тихо позвала я. – Послушай, Даник. Но ведь истина совсем в другом. Даже если это дочь прокурора. И дело тут даже не в фактах. Я была не права. Дело просто в правде.

Я растерянно смотрела на Даника. И в моих глазах читалась нескрываемая беспомощность. По-моему, Даник впервые видел меня такой. И сам растерялся от неожиданности.

– Даник! Неужели ничего нельзя сделать? Подумай, Даник?

Он погладил мою руку. И впервые почувствовал, что рядом с ним – женщина. Видимо, от этой мысли ему стало приятно.

– Ничего Лина. Ничего нельзя сделать, Лина. Ты же лучше меня знаешь прокурора. Я понятия не имею, насколько у вас близкие отношения, но и в этом случае ты его, ей Богу, не сможешь уговорить. И все будут на его стороне. Все! Ты же сама прекрасно понимаешь, как у нас держатся друг за друга. Каждый здесь должен быть уверен, что его дом. Его семья – неприкосновенны. Впрочем, – Даник махнул рукой, – мне ли тебе это объяснять, Лина.

– Но ведь это же будет несправедливо…

Даник резко ко мне обернулся. И недоверчиво взглянул на меня.