Я служил в десанте

– Выходит, просто, но практически невозможно И все-таки перед фронтом нашей дивизии изо дня в день горели десятки немецких танков. Однажды солдаты 88-го полка подбили и подожгли около сотни танков. Конечно, и мы несли большие потери. В этих боях мы проигрывали немцам во многом: у нас были десятки танков – у немцев тысячи. И все-таки наши танки внезапно врывались в бой и наводили на немцев ужас.

Время стерло из моей памяти многие фамилии, но я не могу забыть главного, что среди нас были ребята разных национальностей, что все мы считали себя солдатами одной великой Родины и за нее дрались, за нее отдавали свои жизни. Сегодня наши бывшие союзники всячески стараются принизить нашу армию и героизм наших бойцов. Посмотришь иные передачи по телевидению, почитаешь газеты, а в них неназойливо, но упорно принижают нашу победу. Создают впечатление, что мы не так воевали и не то защищали, и вообще-то не мы победили фашизм, а наши союзники. И каждый раз мне это больно читать. Говорят: мы шли в бой за Сталина, и уже это должно быть для нас позором. Глупость! У нас были причины поважнее идти на смерть. Немцы не скрывали, что хотят отнять у нас нашу землю, а нас превратить в своих рабов. Это не только слова, не пропаганда, этим желанием было проникнуто их поведение на нашей земле. Мы не хотели, чтобы наш народ, наши родители, наши любимые девушки, да и мы сами стали чьими-то рабами. Разве этого недостаточно, чтобы идти на смерь и побеждать?

Бой в Чернышевской

Мы спешно окапывались. Времени до соприкосновения с противником оставалось мало. Создать надежный рубеж обороны (вырыть окопы в полный рост, создать ходы сообщения, боевые позиции для артиллерии и т. д.) за несколько часов невозможно. Наше командование решило не ожидать, когда противник нападет на нас, а самим атаковать его. Это позволяло нам выиграть время.

Был сформирован передовой отряд, который выдвинулся навстречу противнику и нанес удар по станице Чернышевская. Бой начался ночью, неожиданно для немцев. Сначала они решили, что на них напали партизаны, но скоро поняли, что против них воюют регулярные войска. Такой дерзости они не ожидали. В то время они были уверены в своих силах и ждали скорой победы над нами.

Они шли на Кавказ и Сталинград, не встречая никакого сопротивления. Они были хозяевами положения, а тут не они атакуют, а их атакуют.

Лебедев

Люди по разному ведут себя в бою. Были большие герои – о них благодаря журналистам знала вся страна. Были безвестные герои – их было значительно больше. Настоящий героизм скромен, он не выставляется напоказ. Были такие, что хотели прославиться – эти геройствовали. Командир взвода автоматчиков Лебедев был с ними строг, даже жесток. Заметив такого героя, он остужал его: «Это тебе не цирк! Воевать надо, а не геройствовать!» Но вот танкиста Сурена Мирзояна он любил. «Этот не геройствует, этот настоящий!» Я много слыхал о Сурене, но как-то не приходилось видеть его в бою. Лишь однажды, когда мы залегли и ждали подкрепления, я увидел, как с подошедшего танка соскочил молоденький парень и бесстрашно бросился вперед, увлекая за собой других. «Это Сурен», – сказал Лебедев, обычно скупой на похвалу.

Сурен стал моим кумиром. Я восхищался им и старался ему подражать. Мне тоже хотелось быть смелым и удачливым: Заметив это, И. С. Лебедев меня отругал.

Это было ночью в перерыве между боями. Мы лежали рядом в воронке от снаряда.

– Мне от тебя нужно не удальство, а бесперебойная связь, – устало сказал он, – а ты суетишься, как молодой щенок…

Я до сих пор помню его слова и благодарен ему за них. Сам Лебедев воевал бесстрашно, но осмысленно. Он не лез на рожон, умел выждать благоприятный момент – воевал красиво и смело. К сожалению, после войны я потерял его из вида.

В этих боях я не подбил ни одного танка, не захватил ни одного пленного. У меня в бою были другие функции: обеспечить бесперебойную связь. Я помнил, что от моей работы зависит и ход боя и жизнь многих людей. Эта война была войной взаимодействия огромных человеческих масс и техники: танков, самолетов, артиллерии.

Отсутствие связи приводило к хаосу. В бою могло случиться всякое: рацию могли разбомбить, уничтожить ее расчет, повредить аппаратуру, но связь не должна была прерываться. Я должен был маневрировать техникой и расчетами радистов, под обстрелом уметь восстановить аппаратуру, заменить убитого радиста, а то и весь уничтоженный расчет.

Противник всеми силами стремился подавить связь, лишить командиров возможности управлять боем. Против нас работали снайперы, артиллерия, воздушная разведка. На связистов шла постоянная охота. Связисты гибли, но связь была. Конечно, для многих солдат-несвязистов бой был и опаснее, и труднее, но связист не был просто «технической обслугой» воюющих. Когда нужно, он действовал винтовкой, автоматом, гранатой и даже штыком. В боях у Чернышевской до этого не дошло.