Я слышу, как ты дышишь

Занятие оказалось настолько скучным и монотонным, что она поняла, почему он так стремился его на кого-нибудь спихнуть, она бы тоже не отказалась, но ей было не на кого. Разговаривая со стенами, она чувствовала себя полной идиоткой, представляла, как он будет слушать ее корявые фразы и усталый тон, пыталась его менять, но получалось еще хуже. Не описав и половины, она так устала и задолбалась, что готова была идти мыть туалет, лишь бы хоть как-то отвлечься, и уже почти решилась. И именно этот момент выбрал господин министр для своего появления.

— Госпожа Вероника, как успехи? — он поклонился у портала, весь такой жизнерадостный, что в него хотелось запустить ближайшим лотом, но ближе всех лежали презервативы и она решила, что не добросит.

— Отлично.

"Дзынь."

— Наслаждаюсь.

"Дзынь."

— Так скучала по бумажной работе, слов нет.

"Дзынь."

Он рассмеялся, подошел ближе и осмотрел стол, уважительно кивнул:

— Хорошо поработали, не ожидал. На чем остановились? Можем поменяться местами и продолжить.

Она встала, пересела на стул напротив, он сел за бумаги, взял карандаш и отыскал глазами крайнюю цифру:

— Ага, лот номер тридцать четыре — взял в руки блестящий квадрат и улыбнулся Вере: — Это что?

— Противозачаточное средство, — медленно проговорила она с предвкушающей улыбочкой, — барьерного типа.

— В смысле? — он быстро черкнул пару слов и стал изучать объект, прощупывая кольцо внутри, — как оно работает?

— Создает барьер, — Вера подперла подбородок ладонью, с ощущением легкого сюра наблюдая процесс познания и изучения, — физический. Я бы вам показала, но в доме, как на зло, ни одного банана, королевские мы доели, а новые я не купила в этот раз.

— Обойдемся без королевских бананов, — шутливо нахмурился министр, опять берясь за карандаш, — материал?

Она толкнула речь про добычу каучука и широкий спектр его возможностей, министр внимательно записывал, слегка краснея, так мило, что Вере даже начало нравиться.

— Дорогое удовольствие? — он пытался выглядеть равнодушно, но Вера улыбалась с видом "я вижу вас насквозь, даже не думайте" и он тоже начинал улыбаться.

— Дорогое. В студенческие годы повышенной стипендии хватало на две больших пачки по двенадцать штук. В общем-то, это все, на что хватало стипендии, так что приходилось искать подработки.

— Не хватало? — многозначительно приподнял брови министр, Вера шмыгнула носом с несчастненьким видом, он закрыл глаза и медленно глубоко вдохнул. Что- то записал, помолчал и попытался сделать серьезное лицо: — Один вопрос. Зачем вы это с собой в сумке носите?

Вера изобразила загадочные глаза и медленно развела руками так широко, чтобы он оценил весь размах разнообразных вероятностей, для чего можно было бы носить с собой противозачаточные.

Он скорчил устало-ироничную физиономию и качнул головой:

— Не понял.

— Ну мало ли, какие бывают ситуации, — медленно пожала плечами Вера, он потер висок, указал пальцем на лот и медленно уточнил:

— Вот это используется в одной, очень конкретной ситуации, и я все еще не понимаю, что это делает в вашей сумке, с которой вы ходили с подружкой на рынок и в кафе.

— Жизнь — непредсказуемая штука, — философски вздохнула Вера, — никогда не знаешь, кого встретишь по дороге, и где вы окажетесь через время, и будут ли там аптеки, это просто перестраховка.

Он выглядел так, как будто хочет схватиться за голову и биться лбом о стол, пока не изменится либо его мышление, либо мир. Вера наблюдала с любопытством юного натуралиста, вздохнула и взяла со стола пустую чашку, сочувственно предложила:

— Водички, может быть?

— Давайте.

Она ушла за водой, когда вернулась, он выглядел чуть лучше, что-то писал, не глядя взял у нее чашку, сделал глоток и кивнул на объект исследований:

— Открывайте.

— Их открывают непосредственно перед использованием.

Он перестал писать, посидел неподвижно, потом все-таки дописал строку и медленно поднял на Веру терпеливый и слегка ненавидящий взгляд, шепотом сообщил:

— Мы не будем их использовать.

— Конечно не будем, их тут всего два, — грустно улыбнулась Вера, увидела на его лице желание все-таки запустить в нее чем-нибудь, улыбнулась шире: — Они одноразовые, их после использования выбрасывают.

— Все равно открывайте, я должен знать, как они открываются.

— Вот тут разрывается упаковка. Не стоит сейчас, откроете на аукционе, там смазка, она высохнет, потеряете часть материала для исследований.

Он взял, попробовал чуть-чуть надорвать упаковку, махнул рукой и отложил:

— Ладно, — опять стал писать, Вера смотрела на его руки, на воротник рубашки.

— А в вашем мире как это выглядит?

Он поморщился и ответил, не поднимая головы:

— Обычный амулет.

"Дзынь."

— Ну, не совсем обычный, — он с досадой посмотрел на "часы", на Веру, она изобразила любознательные глазки и улыбку маленькой мерзости, он беззвучно ругнулся и положил карандаш, с лицом "как же вы меня задолбали, нате, подавитесь" достал из-под одежды амулеты, перебрал и предъявил Вере маленький металлический брусок на цепочке.

— Он из металла? — подняла брови она, остальные амулеты были каменными или стеклянными, все.