Я слышу, как ты дышишь

Он ушел, она сняла платок, потерла глаза и стала убирать лишнюю посуду, пощупала корж в духовке, достала его и накрыла, добавила в крем сахара.

Когда в коридоре раздались шаги, она опять потянулась к платку, но министр остановил ее: — Все, можете не завязывать, оно облезло уже. На лице было не сильно.

4.33.3 Идеальное преступление

Она обернулась, посмотрела на него, изучила еле заметное пятно на щеке внизу, забинтованные "лапками" руки, новый халат, потолще и потеплее, но тоже черный с кленовыми листьями.

— Еще пироженку? — по-лягушачьи улыбнулась Вера, он зажмурился и качнул головой:

— Я стану очень толстым.

— Вы только обещаете, — ворчливо отмахнулась Вера, — а сами к Булатику не ходите даже. Как можно не ходить к Булатику? Он же супергерой, человек-одеялко, он всем дарит уют и комфорт!

Министр рассмеялся, сел на свое место и вздохнул:

— Не всем. На самом деле, похоже, только вам. В отделе его считают угрюмым и необщительным.

— Булатика?! — округлила глаза Вера, — капец. Как можно не замечать? Ну и люди.

Он опять рассмеялся, задумчиво посмотрел на ряд ложек с пирожными, вздохнул и помрачнел:

— Я передумал, я буду.

— Кто б сомневался, — она подошла, скормила ему пирожное, посмотрела на часы — время есть, но мало.

— Куда-то опаздываете? — мрачно осведомился министр.

— Торт надо украшать. Вы еще не решились открыть мне страшную тайну?

— Нет.

— Вам поможет, если я буду сидеть напротив и гипнотизировать вас пытливым взором?

— Нет.

— Тогда я займусь тортиком, а вы рассказывайте. Буду нужна — зовите.

— Нужна.

— Я еще не отошла даже!

— Мне нужен чай.

Вера посмотрела на его безмолвно требующую физиономию, на лежащие на столе "лапки", села, расправила одежду так, как будто собирается сидеть тут год, взяла его чашку и медленно протянула с терпением будды на лице. Он смеялся и никак не мог отпить, она тоже начала смеяться, он опустил голову и признался:

— Ладно, я могу уже сам держать чашку, я ерундой страдаю. Занимайтесь тортом.

— "Лапки" справятся? — сурово нахмурила брови Вера, он кивнул и она поставила чашку. Обрезала последний корж, сразу же порубив обрезки треугольниками и квадратами, достала из холодильника крем и сироп, стала промазывать коржи, обернулась к министру: — Вы все еще собираетесь с силами для судьбоносного признания или уже все?

— Собираюсь, — мрачно усмехнулся он.

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Нет.

— Ну собирайтесь, — развела руками она и занялась тортом. В тишине было неуютно, но предлагать включить музыку она не стала — ему не нравилась ее музыка, да и его мрачный вид не располагал к дебатам по поводу песен.

"Что же он собирается рассказать? Очередную семейную тайну? Что-то связанное с Призывами и шаманкой? Новое пророчество?

Он говорил, что это не важно для моего мира, но важно для этого. Что это?"

Строить предположения не хотелось, но легкий интерес постепенно превращался в щекочущую нервы жуть, он тянул слишком долго.

Она успела полностью обмазать торт кремом и украсить розами и лентами оба этажа, когда закончила и отошла на шаг посмотреть, министр медленно встал.

— Скоро придет король. Не хотите переодеться?

Вера осмотрела свою рубашку и юбку, подняла глаза на министра: — Надо?

— Не надо, — с бездной иронии кивнул он, — можете принимать короля в рубашке с закатанными рукавами и юбке в муке.

— Это сахарная пудра.

— Отлично, это все меняет. Прекрасного вам вечера с королем, я пойду.

— В смысле? — она вытаращилась на него как на предателя, — вы не останетесь на тортик?

— Вы же его для короля готовили, — прозвучало полувопросительно, он бросил косой взгляд на торт, изучил каждую розочку и посмотрел на Веру с безмолвным требованием срочно и многословно начать посыпать голову пеплом и клясться, что все торты в мире по замыслу Творца предназначены только для министра Шена, а король вообще прямо на пороге вместо торта пинка получит, для рывка по обратному вектору.

"Как в одного человека влезает столько мелочной жадности и ревности, это невероятно."

Она попыталась сделать спокойное лицо, хотя улыбочка прорывалась, тихо сказала:

— Вы правда думаете, что король столько съест? Я рассчитывала, что вы останетесь.

— Я не хочу с ним пересекаться, — он нахмурился, она тоже.

— Поссорились?

— Вроде того.

Вера уже начинала думать, что дело не в ревности и жадности, посмотрела на его чашку, которую он ни разу без нее не тронул, вздохнула и развела руками:

— Ну не хотите — как хотите, давайте тогда торт попробуем и пойдете.

— А королю вы надкусанный подадите? — поднял брови министр, с таким блеском в глазах, что было видно, как ему нравится эта мысль. Вера улыбнулась, посмотрела на торт и потерла подбородок, с хитрым прищуром изучая расположение роз.