Я слышу все… Почта Ильи Эренбурга 1916 — 1967

Так хотелось, чтобы он был сейчас в рядах наших союзников. Может быть, они не были бы тогда так флегматичны и раздумчивы. Конечно, я говорю не об одном Люсьене. Ваш роман отвечает на вопрос, который висит сейчас в воздухе у наших людей: «Не было ли ошибкой заключение договора с Германией о ненападении и дружбе?» С этой Францией, Францией Тесса, Бретейля и Виара вместе идти было нельзя. Я чересчур сильно ненавидел и ненавижу немцев, чтобы душой принять нужность этого договора. Но голова подсказывает логичность этого хода нашей дипломатии. Во всяком случае, «Падение Парижа» раскрывает сейчас нам картину подлости и лицемерия, трусости и недееспособности руководителей Франции 1939-40 годов. Настойчивым языком произведение показывает причины развала и гибели государства. И великая роль Вашей книги для наших людей. Читаешь и задаешься вопросом: Читают ли ее в Англии, в Америке? Так ли она берет за душу народы Америки, Англии, как берет нас, советских людей? Я только что получил Ваше письмо со словами уверенности в выступлении наших союзников. Все-таки, простите мне эту резкость, но наши союзники омерзительны в своей «трезвости» расчетов и военных ходов. «Рассчитывать», когда нужно действовать, — омерзительно. Я понимаю Ваше положение и не жду от Вас никаких высказываний в письмах с разъяснением обстановки и мотивов такого поведения «друзей». Но друзья они плохие, скверные. И мало чему научила их жизнь. Я думаю, что таким поведением они роют себе яму. Народы Америки и Англии преисполнятся чувством неполноценности своих руководителей. У многих явятся мысли в правоте слов фашистской пропаганды о том, что им не страшны Америка и Англия, что Англия умеет воевать лишь чужими штыками. А выбей у нее чужие штыки, и она будет без силы. А зачем они так слепы в своей недейственной мудрости? И что они оставят у нашего народа после победы над врагом? Чувство неуважения к ним и недоверия. Нам страшно трудно, но все равно нас не победить немцу. Плюнет им история в глаза — за трусость и «расчеты». С большим удовлетворением я прочел гневное письмо Сталина корреспонденту американской газеты[197]. Он прав! Опять эти «друзья» выпустили победу из рук. Опять навалили на наши плечи всю тяжесть борьбы. Они хотят победить только храбростью своих машин, техники. Черт с ними! Мы уже так научились переживать позор своих «друзей», что больше о втором фронте не говорим. Мы переиначили русскую пословицу «На союзников надейся, но врага добей».

Я хочу еще несколько слов посвятить нашим военным делам. В газетах, особенно «Красной звезде», много уделяется вопросам умения воевать, «воевать не числом, а умением». Много говорят у нас в частях о военной хитрости, о скрытности, внезапности, — но нашему полку в сентябре месяце пришлось поддерживать одну крупную операцию против врага. Кричали о тайне, внезапности, а на участок предполагаемых действий три дня подряд подтягивали войска, запрудив все дороги и дав полную возможность вражеским самолетам видеть переброску. Перебросив людей и технику (достаточно крупную), 2 дня прощупывали оборону противника, а в день наступления, выдав водку пехоте, концентрировали ударную группу в 15 метрах от обороны противника, не позаботившись о скрытности и внезапности. Многие пехотинцы «клюкнули» и стали громко отыскивать свои подразделения, чем враг и воспользовался. Обнаружив такую громкую «внезапность», будучи уже подготовлен, он массированным огнем минометов и батарей совершенно расстрелял этот батальон. А когда пошли в наступление танки, они были в большинстве своем подбиты незамеченными противотанковыми орудиями врага, а пехота прижата к земле массированным огнем минометов. Батареи наши не могли оказать действенной помощи, т. к. карточки огня, розданные командирам батарей, не отвечали настоящим целям. В результате батареи наши, погремев для услады себя, неприятельских огневых точек не подавили, танки не могли пройти, а пехота, оказавшись накрытой, понесла тяжелые потери. Вся операция кончилась ничем на 3-й день, и, несмотря на то что мы имели превосходство в силах и технике, на этом участке наши действия ни к чему не привели, кроме как к потерям. Выяснилось, что части, несколько месяцев стоящие на этом рубеже, противника и обороны не изучили, а подобная «внезапность» не дает возможности добиться эффекта даже превосходством сил. Эта так называемая «операция» говорит лишь о том, что мы еще много говорим, а действовать умело не все руководители способны. А разбить врага — можно хитростью, внезапностью, необычным маневром, на который он не сразу сможет ответить. Не умеем мы еще использовать первоначальный успех. Не хватает стремительности, умения наращивать наступление, как произошло в наступлении у нас, первый удар бывает самый сильный, а потом идет вниз, выдыхаясь, и закрепиться не умеем как следует. А люди у нас в бою действуют замечательно.