Я смотрю на тебя издали

Местами в лесу еще лежал снег, почва здесь была песчаная, и пройти можно, не утопая в грязи. Но я все равно пожалела, что нет резиновых сапог, сейчас они бы очень пригодились. Сергей Львович шел вдоль кирпичного забора, держась от него на расстоянии. Поверх забора пропущена колючая проволока, то и дело попадались таблички «Частные владения». Из-за забора не доносилось ни звука, такое впечатление, что там ни души. Лес неожиданно кончился, перед нами было небольшое поле. Берсеньев поглазел на него с минуту и пошел назад.

Мы вернулись к дороге, она заканчивалась возле металлических ворот, над ними я заметила две видеокамеры. Теперь нежелание Берсеньева приближаться к турбазе становилось понятным. Все еще держась на почтительном расстоянии, мы обошли ее с другой стороны. Из-за забора по-прежнему не доносилось ни звука. Может, народ здесь появляется только в летнее время, а ранней весной обитает один сторож?

Через несколько минут мы очутились на берегу пруда. К нему вела едва заметная тропинка от калитки в заборе. Над ней тоже видеокамера. Пруд по периметру огорожен сеткой рабицей. Вдруг залаяла собака, сначала одна, потом к ней присоединились другие. Кажется, их было не меньше десятка. Мы поспешили отойти подальше. Лес в этом месте заметно поредел, и теперь за забором были видны строения, точнее их крыши. Из трубы в серое небо поднимался дымок. Потратив еще немного времени, мы вновь вышли к полю, но уже с другой стороны. Песчаная дорога уходила куда-то на восток, тут тоже оказались ворота. Вот, собственно, и все, что удалось разглядеть.

– Местечко подходящее, – произнес Берсеньев.

– Может, это какой-то приют для охотников, – нахмурилась я. – Почему бы не попытаться заглянуть внутрь? Скажем, что сбились с дороги.

– Непременно заглянем, – кивнул он. – Только подготовимся. А тебе лишний раз на глаза попадаться не стоит, если здесь обитают те, кого мы ищем.

Мы вернулись к машине, и я начала ворчать:

– Зря мы, что ли, сюда тащились?

Берсеньев пожал плечами. Препираться с ним дело зряшное, это я знала доподлинно. Оттого и предпочла помалкивать. Выехали на шоссе, и тут он удивил, свернув в противоположную от Ремизова сторону. Я сверилась с навигатором, в шести километрах западнее деревня Ухолово. Туда, надо полагать, мы сейчас и направлялись.

Окна в большинстве домов были закрыты ставнями. Наполовину разрушенная церковь на пригорке и магазин, запертый на огромный навесной замок. На единственной улице ни души. Правда, собаки бродили и нам обрадовались, дружно увязавшись за машиной. Сразу за деревней начиналось кладбище.

Берсеньев развернулся и медленно поехал назад. Собачий лай привлек к нам внимание, возле одного из домов появился мужчина в старом ватнике нараспашку. Замер в нескольких шагах от своего крыльца и неторопливо закурил. Берсеньев остановил машину и направился к нему.

– Здравствуйте, – сказал громко.

– Здравствуйте, – ответил мужчина, теперь было видно, ему уже за семьдесят, узловатой ладонью он прикрывал сигарету от ветра. – Заблудились? – спросил с хитрецой. – У нас тут в это время мало кто ездит.

– Похоже, что заблудились, – кивнул Берсеньев, я открыла окно, чтобы слышать их разговор. – Нам сказали, здесь где-то турбаза.

– Поворот вы проскочили. Там указатель, правда, весь перекошенный. В прошлом году Витька Сазонов его трактором задел. Указатель какой ни есть имеется, а вот турбазы больше нет.

– Как же так? – удивился Сергей Львович.

– А так… давно продали. Каким-то сектантам. Может, вы их ищете, прошу прощения?

– Мы вообще-то думали остановиться на пару дней. Порыбачить. – Старик насмешливо взглянул в мою сторону и кивнул, а Берсеньев как ни в чем не бывало продолжил: – На карте турбаза есть. А вы говорите – нет.

– Лет пять как нет, – сказал дядя, отбрасывая сигарету. – Раньше народ отдыхал, молоко у нас брали, картошку и прочую провизию. Бабка моя в сезон банок по пятьдесят огурцов продавала. Деньги, может, и не велики, но без них совсем беда. Крышу который год перекрыть не могу… железо проржавело. Турбазу закрыли, совхоз развалился, живи как знаешь. Кто мог, давно сбежал, а мы вот в пяти домах не живем, а мучаемся. Магазин только летом работает, когда дачники понаедут. Места-то у нас хорошие, грибы-ягоды.

– А турбазу, значит, продали?

– Я же говорю, секта там. Чем заняты, неизвестно, к нам не заглядывают и к себе никого не пускают.

– Если так, откуда же про секту знаете?