Я смотрю на тебя издали

– С радостью. Сама отвела ее к нему. Потом пришла очередь младшей, ей едва исполнись тринадцать. Никто не находил в его поступке ничего предосудительного, но я… я считала это отвратительным. Он запирался с ними в своем доме, не знаю, что там происходило. Я видела синяки на их телах… Иногда он заставлял их стоять на коленях, два часа, три, морил голодом, а взрослые вроде бы попросту этого не замечали. Тогда я впервые начала задумываться: что общего у меня с этими людьми? Я считала их сумасшедшими, нет, они хуже сумасшедших, люди, лишенные элементарных человеческих чувств. Издеваться над детьми, насиловать их, и это человек, которому я верила? А потом в общине появился Денис, – вздохнула она. – Поздней осенью. Мы как-то сразу потянулись друг к другу, несмотря на разницу в возрасте. Но скрывали свою симпатию, быстро поняв: Всеволод не терпел ни любви, ни дружбы, если она обращена на кого-то другого. Любить можно только его. В редкие минуты, когда мы оставались одни, Денис рассказывал мне, как попал в общину. Узнал о «Братстве» из Интернета, потом пришел на встречу со Всеволодом, выдержал испытательный срок, работая в отделении «Братства». У него были деньги, и в общину его в конце концов приняли. Он говорил об этом вроде бы с радостью, но… я чувствовала, что-то его тяготит… А потом решилась рассказать ему о своих сомнениях. Он выслушал молча. Наверное, тогда он мне еще не доверял. Ему понадобилось несколько месяцев, чтобы мне поверить. И однажды он признался, почему на самом деле хотел оказаться здесь. Он подозревал, что Всеволод – убийца. Вы знаете, что произошло с его родителями? – Мы дружно кивнули. – Так вот, Денис был уверен, что узнал человека, которого видел в общине родителей, и этот человек – Всеволод. Как ни были мы осторожны, но на нашу дружбу обратили внимание. Всеволод что-то заподозрил… может, лицо Дениса показалось знакомым, или он вспомнил фамилию его родителей… Хотя прошло столько лет… Но если Денис узнал его, Всеволод тоже мог… Мы видели, как изменилось его отношение к нам. Бесконечный пост, бессмысленная работа, восемь дней подряд Денис перетаскивал камни с места на место. То, что нас из общины не выпустят, мы уже понимали, и решили бежать. Долго и тщательно готовились, демонстрируя полную покорность. И однажды ночью нам удалось перелезть через стену, несмотря на колючую проволоку. Шел снег, и мы надеялись, что наши следы он скроет. Собак Денис успел приручить, и они не залаяли, но нас хватились очень быстро. Я ведь сказала, в общине все друг за другом следили. Мы ушли совсем недалеко. Когда они нас почти догнали, Денис… он велел мне бежать к дороге, а сам увел преследователей в сторону деревни. Спас меня, понимаете? Не помню, как я добралась до Ремизова, на дорогу выходить боялась, в темноте не отличишь машину охраны… Утром наконец оказалась в городе. И сразу пошла в полицию. Я не знала, схватили Дениса в ту ночь или нет, но боялась, что ему не удалось уйти. И если он в общине… мне даже подумать было страшно, что с ним сделают… Я все рассказала дежурному, по-моему, он мне не поверил, решил, будто я сумасшедшая. Пошел докладывать начальству. Когда я увидела начальника полиции, поняла, что угодила в ловушку. Этого человека я видела в общине. Передвигаться по всей территории нам было запрещено, территория разделена забором, в одной половине дом Всеволода и еще какие-то постройки. В его дом без приглашения не входили. Охрана за этим следила. С той стороны ворота, и гостей, когда они приезжали, мы видеть не могли. Но так вышло, что однажды я убиралась в доме Всеволода, вдруг подъехала машина. Всеволод попросту забыл обо мне, а когда вспомнил, велел покинуть дом. Но из мансардного окна я увидела машину и человека, который из нее выходил.

– Его фамилия Колокольцев? – спросила Агата.