Я, снайпер

Но поднимать руки вверх было некому. Темнота, разорванная фонарями Ника, затем Филдса и Чендлер, не открыла фигуру человека, пытающегося очнуться ото сна и схватиться за оружие. Комната была пуста, кровать заправлена, нигде никаких разбросанных вещей, говорящих о том, что здесь кто-то живет: лишь стерильный порядок свободного гостиничного номера. Трое агентов ФБР быстро направились к ванной, выбили ногами дверь и снова ничего не увидели. Занавеска душа опущена не была, то есть за ней точно никто не прятался. Подоспели другие полицейские, скапливаясь в коридоре; на улице метались тени бойцов спецназа, которые приблизились к мотелю и взяли окно под прицел, предотвращая бегство. Но цель отсутствовала.

Вспыхнувший свет сделал очевидным тот факт, что в комнате нет никого, кроме возбужденных сотрудников правоохранительных органов.

Оставалась последняя дверь — дверь встроенного шкафа рядом с ванной, и на нее направили целое созвездие дул. Кто-то, пригибаясь, шагнул вперед и распахнул дверь.

Лучи многочисленных фонарей, закрепленных под стволами, осветили неподвижного Карла. Он был в одном нижнем белье: в сатиновых трусах и футболке. Его бледные вытянутые ноги сияли, черные волоски на них топорщились в безжалостном свете. Карл обнимал винтовку «Ремингтон-700» с массивным стволом; Ник рассеянно отметил про себя, что именно ее и ожидал увидеть. Безжизненная рука лежала на бедре, куда упала после того, как с большим трудом дотянулась до спускового крючка. Из-за восьми дополнительных дюймов навинченного на дуло глушителя, увеличивших длину ствола, Карлу явно пришлось нажимать на спусковой крючок выпрямленными проволочными плечиками. Плечики лежали на полу. Винтовка проходила вдоль всего тела до самого рта, заключенная в любящие объятия. Судя по всему, при отдаче глушитель выбил Карлу несколько зубов. Свой последний выстрел он сделал себе в нёбо, в закрытом шкафу, и пуля, пройдя через головной мозг, пробила верх шкафа; вероятно, она завязла в плите перекрытия, откуда ее можно было извлечь. Глаза Карла были закрыты, его кровь и мозговое вещество забрызгали всю верхнюю треть шкафа, нарисовав абстрактную картину для умалишенных. В пляшущих лучах света сама кровь, красновато-оранжевая, казалось, пульсировала, словно продолжая вытекать из кратера, образовавшегося на темени трупа.

— Скорее всего, прошло много времени, — заключила Чендлер. — Тело окоченело, так что он уже давно мертв. Наверное, сделал это сразу же, как только здесь поселился.

— Карл понимал, что всему конец, — заметил Рон. — Бежать ему было некуда. Кроме того, он выполнил свою задачу, довел счет до девяноста семи. Теперь он снова лучший.

Глава 6

Как и во Вьетнаме, наступил сезон дождей. Струи хлестали практически горизонтально, проникая повсюду, превращая землю в жидкую кашу, в которой вязли ноги. Вода пропитала все; никому не удавалось укрыться от промозглой сырости.

Свэггер стоял в стороне от остальных, наблюдая, как гроб с останками Карла Хичкока опускают в землю. Боб не был знаком с покойным, поскольку третья командировка Карла во Вьетнам закончилась до того, как туда попал Свэггер; впоследствии, в меланхоличном похмелье проигранной войны, все как-то переменилось и долго еще оставалось непривычным, и они так и не встретились, несмотря на то что их жизни протекали в одной плоскости.

Затем — странная вещь — Карл медленно, маленькими шажками поднялся на вершину. Быть лучшим по-прежнему что-то значило в этой стране; появилась книга, статьи в журналах, и вскоре Карл уже получил стабильную прибавку к пенсии, раздавая автографы на оружейных выставках и стрелковых соревнованиях в качестве «добродушного дядюшки-морпеха», став идолом поп-культуры. Его прошлое, написанное кровавыми буквами, служило гарантией того, что никто не рассмеется ему в лицо, было своеобразным ярлыком элитного убийцы или рыцаря Круглого стола, в зависимости от ваших политических пристрастий. В круг избранных допускались только другие снайперы и меткие стрелки; те, кто никогда не поражал живые мишени, вынуждены были пристыженно молчать и держаться в стороне.