Я сплю среди бабочек (СИ)

К моему другу, — отвечает мне тот. — Раз уж вы все равно притащили меня в Мюнхен — не грех этим и воспользоваться… Хочу поговорить с ним о завтрашнем деле.

Значит, это ваш компаньон?

Да, и у него есть жена. Думаю, она тебе понравится…

А, может, я лучше в машине посижу?

Мужчина бросает на меня насмешливый взгляд.

С чего это вдруг? — интересуется он. — Неужели испугалась?

Ну есть немного, я не в том виде, чтобы знакомиться с серьезными мужчинами в дорогих пиджаках, а тут еще и жена в довесок… Если она такая же, как Франческа, то салон автомобиля — лучшее место спасения для меня.

У меня голова болит, вот и все, — начинаю было лицедействовать я, прикладывая руку к абсолютно здоровому лбу, но мой спутник твердо заявляет:

Ты пойдешь со мной — ничего у тебя не болит.

И я вынуждена признать, что так оно и есть, то есть от неприятного знакомства мне по-любому не отвертеться. А жаль…

10 глава

Адриан! — приветствуют нас сразу двумя восторженными голосами. — Каким ветром тебя к нам занесло, дружище?

Попутным, — отзывается этот «дружище», пожимая руку невысокому, но очень даже интересному мужчине в спортивном костюме. Легкая, аккуратно ухоженная небритость придает его веселому, насмешливому лицу схожесть с средиземноморским пиратом — только серьги в ухе и не хватает, и я смущенно переминаюсь с ноги на ногу, ощущая себя пятым колесом в телеге. Ну, робею я перед симпатичными мужчинами, что в этом такого?!

И у этого ветра было женское лицо? — подмигивает мне этот «пират», обращая на меня взгляд своих почти угольно-черных глаз. А потом мне подмигивает… Подмигивает! Я еще чуточку сильнее прячусь за спину своего насупленного спутника.

Да, это ты точно подметил, — усмехается Адриан Зельцер, — тайфун по имени Шарлотта. Прошу любить и жаловать!

Мне приходится покинуть хоть какое-то, но убежище за его широкой спиной и протянуть «пирату» и… его супруге свою потную от волнения руку.

Приятно познакомиться, — пищу я еле слышно, всеми силами пытаясь казаться взрослым, нисколько не перепуганным новым знакомством ребенком.

А уж мне-то как приятно! — восторженно восклицает жена пирата, чем вызывает мое ускорившееся сердцебиение… от испуга. — В жизни не видела такого дивного цвета волос и таких умильных веснушечек по маленькому, аккуратному носику… Да вы просто душка, Шарлотта! — выговаривая все это детским, сюсюкающим голосом, она то подкидывает в воздух мои… каштановые (именно каштановые!) волосы, то касается кончиком пальца веснушек (ну да, тех самых многостарадальных) на моей переносице. Я не знаю, как мне на это реагировать и потому, кажется, задерживаю дыхание от своеобразного недоуменного шока…

Дышите уже, — шепчет мне на ухо Адриан Зельцер, чем только подтверждает мою догадку про задержку дыхания. Так и гипоксия мозга может случиться!

Милая, ты шокировала нашу гостью, — обращается к своей супруге насмешливый пират, то бишь Аксель Харль, компаньон моего спутника. — Разве же так ведут себя радушные хозяйки? Беги лучше на кухню и ставь греться чайник — будем пить чай с твоим пирогом.

Анна Харль, маленькая и взбитая, словно сорокапроцентные сливки, женщина с аккуратной мальчишеской стрижкой, одаривает мужа укоризненным взглядом, а потом начинает быстро тараторить, так что я едва успеваю проследить и половину из сказанного ей. А вся суть ее длинной тирады сводится к следующему:

Аксель Харль, не указывайте мне, как встречать гостей в моем собственном доме, особенно, если на пороге появляется мой единокровный брат в компании милейшей девушки на свете с очаровательнейшими веснушками на лице!

Там было еще много чего про тапочки для гостей, сладкие пироги и чаепития, но я зависла на информации про «единокровного брата» и потому прослушала даже двусмысленные для моих ушей комплементы про «очаровательнейшие веснушки» на моем вытянувшемся лице. А лицо, действительно, вытянулось — вот ведь странный тип, мысленно недоумеваю я: «куда мы едем?», а в ответ — „к моему другу» и ни слова про родную сестру.

Шуршание конфетного фантика отвлекает меня от моих мыслей и я вижу, как Аксель Харль сует в рот жены развернутую конфету… Это что еще за обряд?! Боюсь, я округляю глаза.

Это ириска, — замечает мой взгляд мужчина и находит необходимым объяснить свое действие. — А иначе она нам и слова не даст вставить — у меня таких целый карман, — и он, действительно, демонстрирует мне пригоршню конфет, которые он выгребает из кармана своей спортивной куртки.

Я бросаю на Адриана встревоженный взгляд — не считает ли он такие действия своего друга издевательством над собственной сестрой… Судя по его невозмутимости, нет, не считает. Как странно… Между тем Анна пытается еще что-то донести до нас, упорно открывая рот и издавая некие нечленораздельные звуки, но коварная ириска упорно липнет к зубам и не дает ей продолжить свою захлебывающуюся возмущением речь.

Дорогая, говорить с полным ртом невежливо, — пеняет ей ее супруг, и та, сверкнув на него глазами, стремительно выходит из комнаты.