Я — Спок

Несмотря на все мои предвкушения, визит в Россию оказался в некотором роде разочарованием. Во-первых, из-за «Трех мужчин и младенца», я не смог прибыть вовремя на показ в русской версии Академии Киноискусства — Доме Кино («the Domkino», если переводить буквально). Во-вторых, когда мы прибыли на показ в американском посольстве в Москве, была большая проблема со звуком в кинозале. Почему-то мы продолжали слышать идущую откуда-то вторую звуковую дорожку. Все пошло настолько плохо, что Харви Беннет подошел к американскому послу и спросил:

— Это совсем все портит, господин посол. Нельзя ли что-нибудь сделать?

И посол ответил так принятым в Москве тоном усталого циника:

— У нас так всегда. Поверьте, мы ничего не можем сделать.

В России, на родине моих родителей, я очень сильно чувствовал себя чужаком-пришельцем. Но в этот раз Спок меня не сопровождал. Как и их китайские соседи, русские никогда не сталкивались со «Звездным путем», и не имели ни малейшего представления, кто я такой.

Именно так случилось с семьей Бориса Нимого. Они совсем не говорили по-английски, а я — по-русски, мы смогли немного пообщаться на идиш, но в основном пришлось полагаться на услуги переводчика. Они никогда не слышали про меня или про Спока и, собственно, не испытывали ко мне доверия. Все, что им сказали — важная шишка из Соединенных Штатов собирается их навестить — но, с их точки зрения, важные шишки должны бы носить костюмы и галстуки, а тут я — в футболке! Они не знали, что обо мне и думать, и, когда наша встреча закончилась, я понял, что они были уверены, что я — часть правительственного заговора, составленного, чтобы узнать о них побольше.

_{^{Моя жена, Сьюзан, и я с Борисом Нимым и его семьей на Украине, 1984 год}}

И все же, увидеть городок, где мои родители провели свое детство, было во всех отношениях потрясающе. Мы провели в гостях у Нимых три или четыре часа, за которые мы записали на кассеты несколько сообщений для моих родителей и сделали несколько фотографий.

А потом все осталось позади, и мы совершенно вымотались. Я только-только разделался с десятинедельным планом «Трех мужчин», и той же ночью вылетел прямиком во Францию. Там я провел ночь перед вылетом в Россию, где все дни и ночи были забиты непрерывной деятельностью. Мы с женой с нетерпением ожидали четырех дней отдыха в Париже.

Но стоило нам туда прибыть, как мы получили ужасные вести — мой отец был госпитализирован, при смерти. Я немедленно сел на самолет и вылетел к нему, испытывая благодарность за то, что я смогу поделиться с ним фотографиями и записанными на пленку приветами с его родины. Как ни печально, он умер через несколько дней.

В то время я не осознавал, насколько потрясен и ошеломлен утратой. Каким-то образом мне удалось справиться с необходимыми делами, и Билл Шатнер был так добр, что пришел на похороны моего отца, и это меня очень тронуло. Я осознал потерю в полной мере гораздо позже, на съемках «Хорошей матери». В то время я держался довольно стоически.

Ситуация приводит на ум реплику Аманды, обращенную к Споку в «Звездном пути-IV»: «Ты наполовину человек. У тебя есть чувства, и они еще проявятся…»

Действовал ли я подобно Споку? Возможно. Суждено ли было чувствам проявиться, как Аманда ему предсказывала? Да, но это заняло время. Тем временем мне было чем отвлечься, была работа, которую нужно было делать — за что я был очень благодарен.

Вскоре после смерти отца «Три мужчины и младенец» начали получать феноменальные кассовые сборы и прекрасные отзывы. Успех грел мне сердце, но носил печальный привкус. Как я упоминал в начале главы, большинство критиков, похоже, изумились, обнаружив, что у Леонарда Нимоя и вправду есть чувство юмора. Типичная рецензия на фильм была вроде той, что напечатали в «Нью-Йорк Таймс»: «Судя по его предыдущим работам, вы никогда бы не подумали, что у Леонарда Нимоя есть необходимое для такого фильма чувство юмора. К счастью, оно есть!»

После успеха «Трех мужчин» Джефф Катценберг опять позвонил.

— Леонард, у меня есть интересный проект, на который ты, возможно, захочешь взглянуть.

— Что такое?

— Это драма по книге «Хорошая мать». Весьма спорный материал…

— Звучит неплохо. Присылай!

— Ладно, но я думаю, что ты должен знать кое-что о ситуации. Продюсер — Арнольд Глимчер, и он надеялся найти известного режиссера, кого-нибудь, у кого есть солидная репутация специалиста по серьезной драме. Мы пытались заполучить Стрейзанда или Редфорда, но они оба отказались, и проект у нас сейчас простаивает. Эйснер и правда хочет его сделать, но…

— Но?

— Ну, я тебе все пересылаю, Леонард, но, понимаешь, я не могу тебе гарантированно что-то обещать. Я-то знаю, что ты сумеешь снять драму, но после «Звездного пути-IV» и «Трех мужчин» все остальные уверены, что ты по комедиям. Но если тебе понравится, дай знать, я посмотрю, что могу сделать…