Я сражался в Красной Армии

Часто под внешним равнодушием и кажущимся "нейтралитетом" скрывалось и нечто иное. Выше указывалось, что леса Западной Украины были наводнены антисоветскими партизанами. Несомненно, что они не могли действовать и существовать без поддержки местного населения, именно того, с которым встречались мы. И не случайно ходили рассказы о том, что многие партизаны приходят ночевать в те деревни, где нет в данный момент подразделений советской армии.

Утомившись долгой дорогой, мы, группа офицеров и солдат, спали на соломе, в одной из изб, небольшой деревушки, лежавшей около леса. Часовые, стоявшие ночью около избы, доложили, что несколько раз видели на опушке леса, мелькавшие огоньки. Кроме того, какая то группа вооруженных людей проходила по боковой улице деревни, но часовые не могли рассмотреть их, так как это происходило на некотором расстоянии от них. Поскольку они никого не трогали и прошли мимо, охрана не поднимала тревоги.

Утром я стоял около стены какого то сарая во дворе, поджидая упряжки лошадей в противотанковое орудие, шедшее вместе с нашим подразделением. Две пули, просвистев около моей головы, ударились в стену сарая. Еще несколько прожужжало над нами…. Стреляли из лесу, находившемуся от нас в трехстах метрах. Наши пулеметчики дали короткую очередь, из ручного пулемета, по опушке леса. Обстрел прекратился.

Среди белого дня — полк был неожиданно обстрелян ружейным и пулеметным огнем. Огонь велся из лесу, лежавшем в двухстах метрах от шоссе, по которому двигалась колонна. Нападение было столь неожиданным и интенсивным, что вызвало замешательство. Появились раненые и убитые….

Обстрел усиливался…. На опушке леса показалась группа вооруженных всадников; круто повернув лошадей, они скрылись среди деревьев.

Четвертая рота, развернутая цепью, полукругом охватывая выступавшую опушку леса, переползая и перебегая, сближалась с противником. Разгорался настоящий бой….

Огонь из лесу внезапно прекратился. Когда четвертая рота с криком "ура" ворвалась в лес — там никого не было. Невидимый противник исчез.

Несколько дней перед этим, дивизия, возвращавшаяся с фронта, должна была вести многочасовой бой с партизанами, по всем правилам военного искусства. К концу того же дня, наш батальон расположился на ночевку в лесу. Было дано распоряжение — не допускать больше ночевок в населенных пунктах. Командование боялось предательства населения и неожиданного нападения крупных отрядов партизан.

К вечеру захолодало; небо затянуло серыми тучами и неожиданно повалил мокрый снег. Все покрылось белой пеленой Люди сидели под деревьями или под наскоро сделанными шалашами из веток и дрожали от сырости и холода.

Мне доложили, что в стороне, стоит несколько пустых деревенских домиков. Обследовав их, мы убедились, что почти все они полуразрушены. Но один из них был, более или менее, цел и в нем была даже целая плита. Взяв с собой человек: пять, солдат и пригласив наиболее близких мне офицеров и врача, мы отправились в этот дом, — решив там отдохнуть. Тщательно заперев двери и завесив окно, чтобы не проникал ни один луч света — затопили плиту, обсушились и переночевали в теплой комнате. Ночью, по очереди дежурили, прислушиваясь к каждому звуку снаружи.

Когда утром мы вернулись в батальон, нас встретил испуганный комиссар.

— Вам товарищи, видимо, очень хочется, раньше времени, сложить головы?

— Почему?…

— Вы ночевали в домах подле леса? Разве вы не понимаете, что вас могли там всех перерезать и мы даже не успели бы вам помочь! Приказываю больше подобных "номеров" не выкидывать!

Возражать было трудно.

-

Уже в 1943 году в красной армии не хватало лошадей. Автомобилей и других механических средств передвижения, для обслуживания всех нужд армии было мало, а, поэтому, обозы и часть артиллерии двигались на лошадях.

Для пополнения советской армии лошадьми, стали привозить, так называемых, "монголок". "Монголка" — это маленькие, низкорослые, лохматые лошади, дикие табуны, которых ходили по монгольским степям. Их ловили, совершенно необъезженных доставляли в армию и использовали для военных нужд. В 1944 году вся советская армия перешла исключительно на "монголок". Что же касается обычных лошадей, то они стали редкостью и в тылу, и на фронте. В нашей дивизии весь обоз и вся артиллерия шли исключительно на "монголках". Они упорно не хотели идти в упряжи, рвали ее, не подпускали к себе людей, кусали и лягали их, постоянно останавливались, не слушались и т. д. Это было сущее мученье. Ездовые и обозные солдаты доходили с ними до исступления, но ничего сделать не могли. "Монголки" стали, своего рода, бичом армии.

Когда наша дивизия входила в деревни и поселки б. Польши, то всем нам бросались в глаза, большие, породистые и сытые лошади крестьян Западной Украины. Война и немецкая оккупация не лишили их этого достояния. В начале на этих лошадей любовались и завидовали.