Я – сталкер. Слепая удача

«Наконец-то пришел мой звездный час!» – подумал Слепой. Его автомат смотрел как раз в спину Афара. Левой рукой Слепой выбил решетку, правой нажал спусковой крючок.

Пригоршня встряхнул Фишера и прикрикнул:

– Ну, все! Хватит уже брыкаться! Вставай и больше без шуток.

– Ладно, сталкер, – согласился Фишер, прекратив попытки освободиться. – Может, встанешь с меня?

Слепой выбрался из отверстия вентиляционного коллектора и огляделся. Приборы мерно гудели, лучи энергаторов крошили стену, Афар лежал неподвижно в быстро расплывающейся по полу луже. «Вот это точно красный цвет, – подумал Слепой, – даже дальтонику это понятно. Многовато красного было в последние дни…»

И тут вокруг загрохотало, да так, что все подземелье содрогнулось. По полу и потоку поползли быстро расширяющиеся трещины, они тянулись из точки, в которую упирались лучи энергаторов. Все затряслось, сияние портала погасло, сместились кольца, сквозь которые тянулись лучи, один из энергаторов зашатался на подставке, тревожно зазвенел чемоданчик с системным блоком…

– Вера, беги! – заорал Дольский. – Беги! К лестнице!

Слепой подумал, что это очень правильная мысль. Ему даже стало немного обидно, что не он ее высказал первым. Все бросились к двери, потом по коридору, к лестнице, наверх… Слепой оказался в самом хвосте, от него отстал только Дольский. Стены тряслись, по ним расползались трещины, куски штукатурки валились с потолков, из трещин выстреливали куски бетона, один такой, размером с кулак, просвистел перед носом Слепого и выбил порядочную россыпь обломков из стены напротив…

Опомнился Слепой только когда выбежал из здания. Земля тряслась и здесь, но когда над головой не было грозящей обрушиться крыши, это уже не так пугало. Все вместе, включая и Фишера, скорым шагом пошли через плац, поминутно оглядываясь. Когда поравнялись со зданием склада, земля дрогнула особенно сильно, и двухэтажка стала рушиться, складываясь внутрь себя. Просела кровля, стены завалились, складываясь, как карты в неудачно сложенном карточном домике… и наконец под оглушительный грохот все скрылось в густых клубах пыли.

– Круто! – выдохнул Пригоршня, когда звон в ушах немного стих.

– И снова ты прав, – кивнул Химик. – А когда ты прав, так ты прав!

В снаряжении Дольского что-то пискнуло. Он вытащил небольшой КПК, по экрану быстро побежали строчки.

– Связь восстановилась, – удивленно сказал он. – Похоже, помехи создавал какой-то прибор. Точно, вы видели антенну на крыше? Вера, я вызову вертолет, нас заберут отсюда! И все закончится.

– Сталкеры, – заговорил Фишер, косясь на лейтенанта, – когда-то мы очень неплохо договорились. Помните? Так вот, я был бы не прочь возобновить наш договор. Иначе говоря, я с вашего позволения ухожу. У меня зреет стойкое убеждение, что за мной вертолет не пришлют.

– Это как сказать. – Дольский шагнул к ученому. – Ваша деятельность, гражданин Фишер, подпадает под ряд статей Уголовного кодекса, и мой долг…

– Нет, – твердо сказал Вера. – Саша, пусть он уходит.

Слепой с удивлением заметил, что она держит наготове «глок» и, кажется, готова наставить ствол на своего ненаглядного Сашеньку.

– Саша, он ученый, он должен работать, понимаешь? Он не должен сидеть в ваших лагерях, не должен давать показания, не должен служить разменной фигурой в каких-то политических играх. Он должен работать, заниматься наукой.

– Но интересы государства…

– Я говорю об интересах всего человечества! – резко выкрикнула Вера.

Дольский уставился под ноги. Потом неуверенно промямлил:

– Э… Химик, Пригоршня, Слепой… я очень вас прошу… никто и никогда не должен узнать… что я отпустил этого человека.

– Не боись, лейтенант, – заверил Пригоршня, – не сдадим.

– Фишер, – окликнул ученого Химик, – последний вопрос. Зачем вся эта коррида со штурмом, НУРСами? Зачем эти военные игры, если ты сговорился с лешими?

Фишер ненадолго задумался, потом ответил:

– Ладно. Если разговор у нас пошел доверительный, я объясню. Я вообще не хотел всей этой стрельбы, моя бы воля – не стал бы связываться с… с профессионалами, а нанял лучше сталкеров. Но в этой операции главным был не я.

– А кто?

– Его имя вам ничего не скажет. Для меня он был кем-то вроде партнера. Неприятный партнер, понимаете? Он мне мешал. Я не жалею, что с ним так вышло.

– Неприятный партнер? Что это значит?

– Это значит: он хотел быть главным. Пользоваться моими результатами, все решать за меня. Всюду совал свой нос, не говоря уже о том, что он контролировал доходы. Я начал с ним работать давно, еще через Нечая, брата Химика. Вся эта орава в противогазах – его люди.

– В любом случае, у тебя был радиомаяк, и когда лешие пришли на его сигнал, кончилось бы тем, что в живых остался ты один. Неважно, кто одолел бы, твой партнер или Афар. Так?

Фишер молчал.

Слепой вспомнил:

– Он писал Хакеру: «Проводишь меня к Периметру». Не «нас»! «Меня»! Он знал, что останется один!

– Ладно, Фишер, ступай, – кивнул Химик. – Хотя если бы не Вера…

– Я этого не забуду, госпожа Степцова! – крикнул Фишер, уже отойдя на пару десятков шагов. – Вы прекрасный ученый и великодушный человек. Я не забуду, слышите?